Книга Укороченный удар - Харлан Кобен

— Мисс Симпсон приходила в мое агентство несколько дней назад, — пояснил Майрон. — Планировала вернуться в большой спорт.

Набрав в грудь воздуха, Менанси разыграл пьесу под названием «Как превозмочь себя» и лишь потом смог заговорить.

— Бедное дитя! Трудно поверить… — Павел осекся, не в силах совладать с нервами. — Знаете, я ведь тренировал девочку. В годы ее расцвета…

Болитар кивнул.

— Надо же, застрелили как собаку, — мелодраматично покачал головой румын.

— Когда вы в последний раз видели Валери?

— Несколько лет назад.

— После ее нервного срыва не встречались?

— Нет, с тех самых пор, как она легла в больницу.

— Разговаривали с ней, общались по телефону?

Павел снова покачал головой, а потом закрыл лицо руками.

— Не могу простить себе то, что случилось с девочкой. Нужно было лучше за ней приглядывать.

— О чем вы?

— Когда тренируешь кого-то столь юного, приходится отвечать за него и вне корта. Валери была ребенком, растущим в центре всеобщего внимания. Журналисты ведь настоящие дикари, знаете? Не понимают, что можно скармливать обывателям, что нельзя. Я пытался принять часть ударов на себя, пытался защитить, чтобы слава изнутри не разъела. Увы, ничего не получилось.

Прозвучало вполне искренне, но Майрон знал: сказать можно все, что угодно. Люди — виртуозные лжецы. Чем естественнее воспринимаются их слова, чем пристальнее они смотрят в глаза и честнее кажутся, тем большими психопатами и извращенцами могут быть на самом деле.

— По-вашему, кто мог желать ей смерти?

Подобного вопроса тренер явно не ожидал.

— Майрон, почему вы об этом спрашиваете?

— Я кое-что расследую.

— Что именно, если, конечно, позволите узнать?

— Ну, тут личное дело.

Несколько секунд тренер пристально смотрел на Майрона. От румына так мерзко пахло табаком, что Болитар хотел отвернуться.

— Скажу вам то же самое, что полиции, — пообещал Менанси. — По-моему, нервный срыв произошел у Валери не только от обычных теннисных нагрузок.

Болитар ободряюще кивнул: продолжай, мол. Павел воздел руки к небу, будто взывая к помощи Всевышнего.

— Возможно, я ошибаюсь, возможно, верю в то, что хочется, пытаясь — как говорят американцы — переложить ответственность на чужие плечи. Не знаю, судить уже трудно, но я работал со многими молодыми игроками, в том числе и с совсем юными, и таких проблем, как у Валери, ни у кого не возникало. Нет, Майрон, ее беды не только от тенниса.

— Тогда от чего?

— Поймите, я не психолог, поэтому наверняка утверждать не могу. Однако нелишним будет заметить, что Валери угрожали.

Болитар ждал подробностей и, не дождавшись, спросил сам:

— Угрожали?

— Преследовали, — щелкнув пальцами, уточнил румын. — Этот, как его, сталкер, по-моему, теперь их так называют… Валери довел сталкер.

— Сталкер?

— Душевно больной человек, больной и очень страшный. Столько лет прошло, а я до сих пор помню его имя: Роджер Куинси. Грязное животное, писал девочке любовные письма, постоянно звонил, отирался возле ее дома, отеля, кортов, на которых она играла…

— Когда это было?

— Естественно, во время ее выступлений в туре, а началось месяцев за шесть до того, как Валери попала в больницу.

— Его пытались остановить?

— Конечно, даже в полицию обращались. Они ничем не смогли помочь. Мы хотели получить решение суда, но с юридической точки зрения этот Куинси Валери не угрожал, просто твердил: «Я тебя люблю», «Хочу быть с тобой» и так далее. Мы старались, как могли: меняли отели, использовали вымышленные имена… Но вспомните о возрасте Валери! В итоге у девочки началась паранойя. Вообще-то нервное напряжение и без того было колоссальным, а из-за Куинси она начала ежесекундно оглядываться по сторонам. Роджер Куинси — безумное чудовище, да, иначе и не скажешь. Вот кого следовало застрелить, а не Валери!

Майрон кивнул, выдержал небольшую паузу, потом спросил:

— А как к Куинси относился Александр Кросс?

Вопрос оглушил Павла не хуже, чем неожиданный хук слева, и Майрон тут же вспомнил бой Леннокса Льюиса с Фрэнком Бруно. Менанси чуть равновесие не потерял. В этот момент под шум аплодисментов вышли участницы матча.

— Почему вы об этом спрашиваете? — пролепетал Менанси.

— Разве у Александра Кросса не было романа с Валери Симпсон?

— Ну, можно сказать, что был.

— Серьезный?

— Валери много разъезжала, с одного турнира на другой. Но, пожалуй, да, они очень друг друга любили.

— Получается, их роман протекал водно время с домогательством Куинси?

— Да, в один и тот же период, верно…

— Так что вопрос вполне естественный: как бойфренд Валери реагировал на поведение Куинси?

— Вопрос действительно естественный, хотя и немного странный. Александр Кросс умер несколько лет назад.

Каким образом его реакция связана с тем, что произошло с Валери вчера?

— Во-первых, их обоих убили.

— Намекаете, что два случая взаимосвязаны?

— Я ни на что не намекаю, просто не могу понять, почему вы не хотите ответить на мой вопрос.

— Дело не в желании, а в моральных принципах, — парировал Менанси. — Вы копаетесь в том, что вас вообще не касается. В личной жизни моей подопечной, которая к нынешней ситуации не имеет ни малейшего отношения. Общаясь с вами, я чувствую, что злоупотребляю ее доверием, понимаете?

— Нет.

Павел оглянулся на Шварценеггера. Бесстрастное лицо исказила гримаса, Шкаф поднялся, раздувая широченную грудь.

— Матч вот-вот начнется, — напомнил Менанси. — Не хочу быть грубым, но вынужден просить вас уйти.

— Неужели я за живое задел?

— Да, Валери была мне как дочь.

— Речь не об этом.

— Прошу вас, покиньте ложу, мне нужно сосредоточиться на матче.

Майрон не пошевелился, и Терминатор положил на его плечо огромную, как лопата, ручищу.

— Слышал, что тебе говорят? Выметайся!

— Убери лапу! — потребовал Болитар.

— Все, шутки в сторону, — покачал головой Шварценеггер. — Убирайся.

— Если сейчас же не уберешь лапу, будет больно, возможно, даже очень.

В скрытых темными очками глазах мелькнула улыбка — надо же, и Терминаторы улыбаются! — а огромная ручища еще сильнее сжала плечо Майрона. Молниеносным движением Болитар схватил телохранителя за большой палец и резко дернул на себя фалангу. У Шварценеггера даже колени подогнулись.