Книга Алиби для бультерьера - Наталья Александрова

Очнулась она от знакомого встревоженного голоса:

— Лолочка, детка, открой глаза! Очнись!

Лола помотала головой и зажмурила глаза еще плотнее.

— Лола, ничего не случилось, я все объясню!

Не открывая глаз, Лола заткнула уши.

— Надавать по щекам, и все дела! — сказал кто-торядом.

Лола тихонько приоткрыла один глаз. Над ней склонились дваЛени Маркиза, у одного лицо было озабоченное, а у второго — откровенносердитое. Лола задумалась, какой Леня ей больше нравится, выходило, что первый,тот, который не собирается драться. Однако тут этот первый посмотрел на второгои пробормотал неуверенно:

— Может, и правда отлупить по щекам? А то никак неочнется…

Лола решила, что она ненавидит обоих, и открыла глаза.Никакой мистики, ее дурачат, это ясно.

— Лолочка, — обрадовался Маркиз номер один, —это же приятель мой, Толя, в гриме!

Маркиз номер два что-то сделал с лицом, потом снял парик.

— Ну и гады же вы! — с чувством высказаласьЛола. — Так можно человека до инфаркта довести!

Анатолий засмущался и вышел в прихожую.

— Ой, кто это? — послышался его удивленныйвозглас.

Пу И укусил его за палец, оторвал крючок от вешалки исворотил на пол телефонный аппарат.

На следующее утро Лола встала пораньше, однако Маркиз ужепил кофе на кухне.

— Привет, тебе налить? — поднял он голову отгазеты.

— Угу, — промычала Лола.

Он отвернулся к плите, тогда Лола, сбросив под столомрозовые тапочки, неслышно подкралась к нему сзади и изо всех сил дернула заволосы.

— Ой! — Слезы брызнули из глаз, да еще горячийкофе выплеснулся из турки прямо на ногу.

— Ты рехнулась? — завопил он.

— Рехнешься тут после того, что вы вчераустроили, — пробурчала Лола, — я хотела проверить, настоящий ты илиподдельный.

— Да я это, настоящий! — простонал Маркиз,ощупывая макушку. — Надо же, как больно. И так там волосы плохо растут, аты еще дергаешь!

— Жалко, что все не выдергала, — злорадно ответилаЛола. — Ленька, я так не могу! У меня нервы на пределе! Во сне сегоднявидела манную кашу, а ты знаешь, как я ее ненавижу! Я как тебя вижу — сразудумаю, что это не ты. Зачем ты притащил в дом этого типа?

— Тише! — шепнул Маркиз. — Он услышит иобидится, комната для гостей рядом. И потом, при чем тут я, если ты сама еговпустила?

— Он меня обманул! Он представился тобой!

— Ты ведь говоришь, что знаешь меня как облупленного,прекрасно меня изучила за эти годы, а купилась на дешевый трюк!

Лола замахнулась, чтобы как следует треснуть этого негодяяЛеньку по затылку, но тут в дверях кухни появился слегка сутулый мужчинаприлично за пятьдесят с очень длинными руками. Он обвел кухню маленькимиглазками-буравчиками, подозрительно принюхался и облизнул красные губы. Лолапопятилась к Маркизу.

— Здрасте, Артур Васильич! — растеряннопробормотал Леня, но тут же опомнился: — Ну, Толька, ты даешь! Классно! Этодиректор цирка наш бывший, Щекотило — ну вылитый! Просто один к одному!

Анатолий в образе Щекотило сделал было шаг к Лоле, норазглядел в ее глазах что-то для себя неприятное и бочком выбрался из кухни.

— Леонид! — звенящим голосом сказала Лола. —Я тебя официально предупреждаю, что если этот тип немедленно не уберется изнашей квартиры, уйду я. Это не шутки и не капризы. Я так не могу. Уйду и Пу Изаберу с собой, собака тоже нервничает. А вы тут как хотите — можетегримироваться хоть под Чикатило, хоть под Джека Потрошителя!

Явился кот и подошел потереться к Лоле, этим он выражал своюсолидарность. Леня переглянулся с Аскольдом, понял, что он в меньшинстве, иотправился на переговоры к приятелю.

Решили, что нужно Анатолию переезжать в ту самую коммуналкупод крылышко к Зинаиде Викентьевне.

— Слушай, но там же жить невозможно! — поежилсяАнатолий. — Холод, как в морозильной камере. Там какой-то бандюган устроилсамоуправство, теперь отопление не работает.

Леня внимательно выслушал всю историю и расстроился. ЗинаидуВикентьевну он помнил с детства, а теперь подкармливал понемногу и старалсявсячески облегчить старушке жизнь. Он пораскинул мозгами и решил приспособитьталант Анатолия послужить общему делу.

— Говоришь, этот тип сейчас в командировке?

— Да, старуха бормотала что-то, что он месяцотсутствует, месяц дома живет, такой у него режим.

— Тогда едем к Зинаиде, пускай этого соседа сверхуподробно описывает!

Маркиз припарковал машину возле своего старого дома вАпраксином переулке, заглушил мотор.

— Ну что, — он обернулся к Анатолию, — готов?

— Само собой! — Анатолий набычился, надвинулкожаную кепку на самые глаза и грозно задвигал желваками. Он входил в образвеликого и ужасного Валентина Хруща, жильца из квартиры на пятом этаже.

— На ком бы тебя проверить… — протянул Леня,вылезая из машины.

В это время из подъезда вышла маленькая аккуратненькаястарушка в тщательно завитых седых кудерьках и в допотопной шляпке сискусственными цветами и фруктами, с такой же аккуратненькой, такой жепрестарелой и такой же кудрявой болонкой на поводке. Увидев выбирающегося измашины Анатолия, старушка испуганно ойкнула, подхватила свою болонку на руки иприпустила в сторону сквера, растерянно бормоча:

— Пойдем отсюда скорее, Зизи, а то он выпустит своегокрокодила… как всегда, без намордника и без поводка…

— Ну вот и проверка. — Леня довольноусмехнулся. — Можно сказать, что местное население тебя признало!

Закрыв машину, приятели направились в жилконтору.

В жилконторе, как обычно, происходило повседневноевавилонское столпотворение. Одну сторону коридора занимала очередь вбухгалтерию — растерянные жильцы, которые безуспешно пытались разобраться сосчетами за коммунальные услуги, во время вынужденного ожидания оживленно обменивалисьнеквалифицированными советами. В другом конце этого же коридора толпилисьстрадальцы, пытавшиеся прорваться на прием к технику-смотрителю. Некоторые изних, несмотря на теплый день, были обмотаны шерстяными шарфами и кофтами, какнаполеоновские солдаты во время отступления из Москвы. Это, несомненно, былите, у кого дома не работало отопление. Они настолько промерзли, что не моглисогреться даже в душном и жарком жилконторском коридоре. При виде Анатолия,загримированного под Валентина Хруща, эти несчастные засверкали полныминенависти взорами, однако никто из них не решался на прямой конфликт — Хрущ былизвестен в окрестностях своим крутым нравом.