Книга В подвалах отеля "Мажестик" - Жорж Сименон

Он вошел. Четверо посетителей в черных строгих костюмах, в белых крахмальных манишках и в жестких, словно железных, галстуках играли в белот, дожидаясь часа, когда им полагалось приступить к обязанностям крупье в казино.

У окна раскрашенная девица ела сосиски с тушеной капустой. Официант вытирал столы. За стойкой какой-то молодой человек, должно быть, хозяин кафе, читал газету. А снаружи — и вблизи и вдали — ветер разносил звуки медных труб и казалось, отдававшую запахом мимозы пыль, поднятую ногами толпившихся на улицах людей, перекличку голосов и гудки автомобилей…

— Кружку пива! — буркнул Мегрэ, освобождаясь наконец от своего тяжелого пальто.

Ему было почти неловко, что он одет во все черное, как крупье. Как только Мегрэ вошел, он обменялся с хозяином пристальным взглядом.

— Скажите, пожалуйста, мсье Жан…

Сразу видно было, что мсье Жан подумал: «Наверняка шпик».

— Вы давно держите это кафе?

— Скоро уже три года… Почему вы спрашиваете?

— А до этого где были?

— Если вас это интересует, могу сказать: служил барменом в «Кафе мира» в Монте-Карло.

В каких-нибудь ста метрах отсюда начиналась Круазет, и на ней высились большие отели «Карлтон», «Мирамар», «Мартине» и другие…

Ясно было, что «Кафе артистов» представляло собой задворки этой элегантной жизни. Впрочем, вся улица была задворками — на ней разместились красильни, химическая чистка, парикмахерские, бистро для шоферов, всевозможные мелкие мастерские, ютившиеся в тени роскошных отелей.

— Ваше кафе, вероятно, открыто всю ночь?..

— Да, всю ночь.

Конечно, его клиентуру составляли не курортники, а служащие казино и гостиниц, герлс из мюзик-холла, платные партнерши из дансингов, рассыльные, зазывалы, всякого рода посредники, сутенеры, жучки, торговавшие сведениями о фаворитах ипподромов или рекламировавшие ночные кабаки…

— Я вам еще нужен? — довольно сухо спросил хозяин.

— Не можете ли вы сказать, где мне найти некую Жижи…

— Жижи? Не знаю такой…

Женщина, поглощавшая сосиски с тушеной капустой, наблюдала за Мегрэ и хозяином, глядя на них усталыми глазами. Крупье встали из-за столика, так как было уже около трех часов дня.

— Скажите-ка, мсье Жан… У вас никогда не было неприятностей из-за лотерейных автоматов или чего-нибудь в этом роде?

— А вам какое дело?

— Я спрашиваю это потому, что если за вами уже имеются грешки, то дело может обернуться для вас плохо… Шарлотта — славная женщина… Она телефонирует своим приятелям, просит оказать ей услугу, но забывает уточнить, в чем тут суть… А когда человек держит коммерческое заведение, как вы, например, и у него уже были в прошлом небольшие неприятности, он обычно не стремится влипнуть в мокрое дело… Ну, хорошо. Я могу сейчас позвонить по телефону в полицию нравов, и, думаю, там мне без особого труда укажут, где найти Жижи… У вас есть жетончики для телефона-автомата?

Он встал и направился к телефонной кабинке.

— Простите! Что вы сказали? Мокрое дело? Это верно?

— Даю слово. Речь идет об убийстве. Если уж комиссар особого отдела специально приезжает из Парижа, надо полагать, что…

— Минуточку, господин комиссар… Вам обязательно нужно видеть Жижи?

— Я проехал для этого больше тысячи километров…

— Ну пойдемте. Только предупреждаю вас, толку вы от нее не добьетесь… Вы ее знаете? Два дня из трех она в бесчувствии. Я хочу сказать, что когда она раздобудет свое зелье… Ну, понимаете? А как раз вчера…

— Ну да, вчера, совершенно случайно, после телефонного звонка Шарлотты, она добыла это зелье, верно? Где она?

— Пожалуйте сюда… Она снимает где-то в городе комнату, но нынче ночью не в силах была стоять на ногах…

Одна из дверей «Кафе артистов» вела на лестницу «Отеля». Хозяин провел Мегрэ на антресоли. Постучался.

— К тебе пришли, Жижи! — крикнул он. Подождал, пока Мегрэ уже закрыл за собой дверь, а тогда, пожав плечами, вернулся к себе за стойку и, несколько встревоженный, взялся опять за газету.

Сквозь задернутые оконные занавеси просвечивало только радужное пятно. В комнате был беспорядок. На железной кровати лежала в одежде растрепанная женщина, уткнувшись лицом в подушку. Спросила сонным голосом: — Кто там?

Потом выглянул один глаз, очень мрачный.

— …ты уже пришел?..

Запавшие ноздри. Желтое лицо. Женщина была худа, угловата, черна как галка.

— Который час? Что не раздеваешься?

Она приподнялась на локте, выпила глоток воды, посмотрела на Мегрэ, стараясь прийти в себя, и, видя, что он чинно сидит на стуле у ее изголовья, спросила:

— Ты доктор?

— Что вам нынче ночью сказал мсье Жан?

— Жан?.. Замечательный парень… Он мне дал… Но вам-то что до этого?

— Он тебе дал кокаину, я знаю… Лежи, не вставай… И он говорил с тобой о Мими и о Проспере.

По-прежнему на улице гремели медные трубы, то ближе, то дальше, по-прежнему воздух пропитан был приторным благоуханием мимоз, словно никаких других запахов не существовало на свете.

— Проспер хороший…

Она говорила как во сне, с какими-то детскими интонациями. Потом вдруг жмурилась, морщила лоб, словно от внезапной острой боли. Язык у нее заплетался.

— А у тебя есть немножко? Дай!..

Ей вновь хотелось наркотика. У Мегрэ было неприятное чувство, что он вырывает секрет у больной, лежащей в бреду.

— Ты очень любила Проспера, верно?

— Он не такой, как другие… Очень уж добрый… А что за женушка ему попалась? Мими!.. Да так всегда бывает… Ты его знал?

Ну, еще одно усилие! В конце концов ведь это его обязанность.

— Когда он служил в «Мирамаре», верно?.. А вы трое танцевали в «Прекрасной звезде» — Мими, Шарлотта и ты…

Она строго произнесла:

— Не говори плохо про Шарлотту. Она славная… Влюбилась по уши в Проспера… Если б он меня послушался…

— Я думаю, вы встречались в «Кафе артистов», когда бывали свободны… Проспер был любовником Мими.

— Уж как он влюблен был!.. Даже поглупел… Бедняга Проспер… А потом, когда она…

И вдруг Жижи приподнялась на постели и спросила недоверчиво:

— А вы вправду ему друг? Просперу?

— Когда у нее родился ребенок, да?

— Кто вам про это сказал? Она только мне одной написала. Да и не так все началось…

Она прислушалась к музыке, опять приблизившейся к дому.

— Что это такое?

— Ничего…

На Круазет выехали разукрашенные цветами колесницы, пушечный выстрел возвестил о начале карнавального шествия. Сверкающее солнце, гладкое море, моторные лодки, чертившие круги на воде, и маленькие грациозно наклонявшиеся яхточки…