Книга Славия. Рождение державы - Александр Белый

Это, конечно, не сауна в моем загородном доме, даже не паровой бокс в городской квартире, но, черт побери, какое облегчение для тела.

Сегодня утром умылись из кувшина с питьевой водой, который стоял на столике, надели постиранные подштанники, портянки и рубашки, затем и шаровары – как же без них? Нацепили башмаки и дубовые от соли треуголки, подпоясались и отправились под чутким рукамиводством Луиса Сусанина, который здесь все знал, продолжать процесс приведения себя в порядок.

Кстати, на постой мы стали не в какую-то ночлежку, а во вполне приличное, недешевое заведение, где хозяин Луиса признал, но смотрел на нас с огромным удивлением.

Итак, я стоял как истукан под навесом открытой террасы на заднем дворе портного мастера (по-нашему, дизайнера) Пьетро Муньоса, который одевал очень небедных местных модников, и слушал бесконечное тарахтение мастера о перипетиях современной моды:

– Жабо и бочонки, мои великолепные сеньоры, мы отметаем. Да и новый закон о роскоши, подписанный его величеством, требует воздержания от излишеств. Поэтому на рубашке – только большой крахмальный отложной воротник по французской моде для мушкетеров. А вот пояса, такие как у вас, хорошо смотрятся на дорожной одежде, а представительский хубон нужно подпоясывать тоненьким пояском. Все хубоны мы сделаем с откидными рукавами. Да, великолепные сеньоры, в Новом Свете таких костюмов не шьют, но в них вы сможете выйти и в свет, и на любой раут.

Полный аут! Он считает, что мы прибыли из Америки. Ну и ладно, но как мучительно долго тянутся примерки, мы пришли сюда утром, а сейчас солнце повернуло на полдень. На беготню вокруг Луиса мастер убил часа три, не меньше, и теперь приятель сидел с бокалом холодного вина и балдел, рассматривая приобретенные шляпы с перьями экзотических птиц. Меня мастер мучил почти столько же – влажным картоном облепил мой голый торс, обвязал, а теперь ждал, пока просохнет.

Оказывается, хубон – это не просто курточка с отстегивающимися рукавами, это настоящий каркасный бронежилет с плечевыми валиками, изготовленный из многих простеганных слоев натурального шелка. Внутрь еще часто набивают вату. Представительские же дополнительно обшивают разноцветным узорчатым атласом. Пуля этого времени его точно не возьмет, да и клинок – вряд ли. Луис говорит, что во время дуэли хубон нужно снимать. Вот почему все оно такое дорогущее.

– И штаны в обтяжку больше не делаем, только свободный покрой, можно даже сделать чуть пышными.

– Нет, излишне пышными делать не надо, – отрицательно покачал я головой, – главное, чтобы удобно было ходить и ездить верхом.

В общем, первоначально под каждого из нас подогнали белую шелковую рубашку и готовый синий костюм с коротким пиджаком вместо хубона. Как по мне – так очень даже приличный, а по мнению мастера – годный только для морских прогулок в тропических морях. Так и не понял почему, зато сравнительно недорого, по четыре талера.

Еще с утра по нашей просьбе прямо в дом к Пьетро позвали обувщика. Оказывается, это обычная практика, хозяин даже посоветовал, кого пригласить. Заказали по две пары башмаков, коричневые и черные, а также ботфорты. Все с серебряными пряжками. Обещал изготовить через три дня, но к полудню принес дополнительно заказанные мягкие короткие сапожки с ремешками на щиколотках, которые у него часто заказывали моряки, даже офицеры, в них ходить удобно.

– Для абордажа тоже хороши, с ног не слетают, – подсказал Луис.

Всегда казалось, что в это время в Европе высший свет носил парики. Собственно, почему это казалось, мы же с отцом ездили и в Краков, и в Вильнюс, там шляхта сплошь и рядом ходила в париках. Осторожно задал вопрос мастеру Пьетро.

– Нет, и еще раз нет! Мы народ образованный и эти французские напудренные вшивые колтуки на голове носить не будем. Даже у его величества Карлоса Второго собственные пышные волосы и нет никакого парика.

Короче, еще не прижились они в Испании, и здесь их носили исключительно экстравагантные модники. Что-то такое припоминалось, вроде бы кто-то из французских королей болел сифилисом, и у него волосы выпадали, от него и пошла эта мода на парики.

Закончив примерки трех костюмов, двух представительских и дорожного, двух плащей, шести рубашек и шести пар чулок, дополнительно заказал по своим эскизам семь пар обычных семейных трусов (предлагались готовые, но были они очень длинные, слишком обтягивающие и отделанные рюшечками, поэтому мне не понравились). Кроме того, заказал из тонкого темно-серого сукна костюм типа спортивного тренировочного, с глубоким капюшоном. Договорились, что заказ будет выполнен через четыре дня, сумму заказа определили в сто пять талеров и, выплатив пятьдесят процентов аванса, выбросив обноски, направились к выходу.

Здесь впервые увидел свое отражение – у мастера Пьетро висело венецианское зеркало. Что можно сказать? То, что высокий для своего возраста, и так знал, а лицо – с тонкими чертами и темным пушком под носом, глаза синие, короткий русый ежик. Мистика – и Мишка, и Женька (в этом возрасте) похожи друг на друга как две капли воды.

Обычно к одежде относился с уважением, но без пиетета, сейчас же, проходя мимо зеркала, понял, что мое изображение мне нравится. Душа молодая, вот она и радуется. А Луис перед зеркалом около часа крутился, и так и этак.

– Все хорошо, – в конце концов констатировал он, – только шпаги не хватает.

Сначала он упирался, хотел уполовинить заказ у портного, ссылаясь на скудость бюджета, мол, на лошадь не хватит, но я настоял. Лошадь, он сказал, надо выбирать на конезаводе и отправляться туда прямо с утра, а было уже далеко за полдень, поэтому мы решили заняться покупкой оружия.

В Малаге делали неплохое оружие: и абордажные палаши, и различные ножи, имелся даже мастер по изготовлению мушкетов и пистолей, вот только местные шпаги пользовались спросом в основном у небогатых дворян и молодых офицеров. Но Луис сказал, что торговый дом, в который мы отправились, торгует и очень приличным оружием.

Здание, к которому подошли, в начале двадцать первого века было антикварным магазином, мы даже с моими девчонками тут бывали, покупали какие-то безделушки. Здесь даже старинное холодное оружие продавалось, помню, настоящая боевая шпага, которая привлекла мое внимание изяществом и красотой исполнения, изготовленная итальянским мастером из Беллуно, стоила двенадцать тысяч евро или фунт чистого золота.

Планировка помещения особо не поменялась – все тот же зал, но оформлен, конечно, иначе. Чего здесь только не было, даже миланский доспех стоял, правда, не знаю, кому он сейчас нужен. А сколько железа, способного радикально лишить жизни, висело и лежало на стенах и стеллажах: от метательного ножичка до моргенштерна. Опять же не могу представить, кому сегодня он может понадобиться. А может, это завалялся древний неликвид?

– Чего желают сеньоры? – К нам подошел невысокий широкоплечий продавец со шрамом на левой щеке. Судя по его внешнему виду, походке и оценивающему взгляду (куда бы всадить пику или рапиру), он не всегда был продавцом.