Книга В присутствии врага - Элизабет Джордж

Опустившийся на диван Сент-Джеймс обнаружил, что, несмотря на бесформенность, тот удивительно удобен. Хелен осталась стоять, где стояла, — у камина, рядом с коллекцией спортивных наград, выставленных в нише, — на том месте, откуда можно было незаметно наблюдать за мисс Боуэн.

— Потому что только два человека на земле знают о том, кто отец моей дочери. Я — одна из них. Деннис Лаксфорд — второй.

— А сама ваша дочь не знает?

— Конечно нет. И никогда не знала. И она не могла выяснить это самостоятельно.

— Ваши родители? Родственники?

— Никто, мистер Сент-Джеймс, кроме Денниса и меня. — Она глотнула вина. — Отправить правительство в отставку — вот цель его таблоида. Удачное для Денниса стечение нынешних обстоятельств позволяет ему раз и навсегда покончить с консервативной партией. Вот он и пытается это сделать.

— Не понимаю вашей логики.

— Все это весьма кстати, вам не кажется? Исчезновение моей дочери. Письмо о мнимом похищении в распоряжении Лаксфорда. Требование в этом письме публичного заявления об отцовстве. И все это вслед за забавами Синклера Ларнси с несовершеннолетним подростком в Пэддингтоне.

— Мистер Лаксфорд вел себя не как человек, руководящий похищением, затеянным ради шумихи в прессе, — заметил Сент-Джеймс.

— Не просто в прессе, — возразила она. — Пресса — это слишком общо. Вряд ли он позволит соперникам украсть у него его лучший материал.

— Мне показалось, что он, как и вы, очень не хочет огласки.

— Вы физиономист, мистер Сент-Джеймс? Это еще один из ваших талантов?

— По-моему, всегда разумно оценить человека, который обращается к тебе за помощью. Прежде чем соглашаться помочь ему.

— Какая проницательность. Когда у меня будет побольше времени, я, возможно, попрошу вас оценить и меня. — Она поставила бокал рядом с «дипломатом», сняла круглые очки в черепаховой оправе и потерла их о подлокотник кресла, как бы полируя и одновременно изучая Сент-Джеймса. Черепаховая оправа была почти одного оттенка с прямыми, подстриженными «под пажа» волосами Ив Боуэн, и когда она вновь надела очки, верх оправы коснулся длинной челки, закрывавшей брови. — Позвольте спросить вас вот о чем. Вас не насторожил тот факт, что мистер Лаксфорд получил свое письмо о похищении по почте?

— Естественно, насторожил, — сказал Сент-Джеймс. — На штемпеле стояла вчерашняя дата. И возможно, оно было отправлено позавчера.

— Когда моя дочь благополучно находилась дома. Поэтому, если мы тщательно рассмотрим факты, то придем к выводу, что похититель нисколько не сомневался в успешном исходе похищения, когда посылал письмо.

— Или, — подхватил Сент-Джеймс, — похититель знал, что ничего страшного не случится, если дело

нe выгорит, потому что, если оно не выгорит, письмо исколько не потревожит получателя, что возможно при двух условиях: похититель и получатель письма одно и то же лицо или похититель был нанят получателем письма.

— Вот видите.

— Я обратил внимание на штемпель, мисс Боуэн. И не принимаю безоговорочно за чистую монету то, что мне сообщают. Я готов согласиться, что каким-то образом за всем этим может стоять Деннис Лаксфорд. Я в той же мере готов подозревать и вас.

Губы женщины на мгновение искривились. Она дернула головой.

— Так, так, — произнесла она. — А вы не настолько на стороне Лаксфорда, как он полагает, верно? Думаю, вы годитесь.

Ив встала и подошла к приземистой бронзовой скульптуре, стоявшей на подставке между двумя окнами. Она наклонила скульптуру, достала из-под нее конверт и подала его Сент-Джеймсу, прежде чем снова сесть в кресло.

— Это принесли сегодня днем. Примерно между часом и тремя. Моя домработница — миссис Магуайр, она уже ушла домой — обнаружила его, когда вернулась от своего букмекера, которого посещает раз в месяц. Она положила его вместе с остальной почтой — видите, на нем указано мое имя — и забыла о нем до того момента, когда я позвонила ей в семь часов, после звонка Денниса Лаксфорда, и спросила о Шарлотте.

Сент-Джеймс осмотрел конверт, поданный ему Ив Боуэн. Он был белый, недорогой — такие продаются практически повсюду. Сент-Джеймс надел резиновые перчатки и вынул содержимое конверта. Развернул единственный листок бумаги и поместил его в пластиковый файл, захваченный из дома. Снял перчатки и прочел короткое послание.

«Ив Боуэн,

Если хочешь знать, что случилось с Лотти, позвони ее отцу»

— Лотти, — заметил Сент-Джеймс.

— Так она сама себя называет.

— Как называет ее Лаксфорд?

Ив Боуэн ни на секунду не усомнилась в причастности Лаксфорда. Она сказала:

— Выяснить имя — дело несложное, мистер Сент-Джеймс. Кто-то, по-видимому, его узнал.

— Или уже знал.

Сент-Джеймс передал письмо Хелен. Та прочитала его, потом заговорила:

— Вы сказали, что позвонили миссис Магуайр сегодня в семь вечера, мисс Боуэн. К этому времени ваша дочь уже точно отсутствовала несколько часов. Миссис Магуайр этого не заметила?

— Заметила.

— Но вас в известность не поставила?

Ив Боуэн изменила позу. Как будто бы вздохнула.

— В последний год Шарлотта несколько раз выкидывала фокусы. Миссис Магуайр знает, что не должна беспокоить меня в министерстве из-за каждой проделки Шарлотты. Она подумала, что это ее очередной фокус.

— Почему?

— Потому что в среду днем у нее занятия музыкой, которые Шарлотта не любит. Перед уроком она вечно капризничает, говорит, что бросится в канаву или утопит в ней свою флейту. Когда сегодня она не появилась дома сразу после занятий, миссис Магуайр решила, что Шарлотта опять взялась за свое.

И только после шести она начала обзванивать знакомых — не спряталась ли Шарлотта у кого-то из своих подруг, вместо того, чтобы идти на урок.

— Значит, на занятия она ходит одна? — уточнила Хелен.

Ив Боуэн уловила за словами Хелен непроизнесенный, но подразумевающийся вопрос: неужели десятилетняя девочка ходит по улицам Лондона одна, без присмотра? Она сказала:

— В наше время дети ходят группами, если вы обращали внимание. Шарлотта вряд ли бывает одна. А когда такое случается, миссис Магуайр старается ее проводить.

— Старается. — Хелен обратила внимание на странное слово.

— Шарлотте не очень-то по душе, когда ее сопровождает полная ирландка в растянувшихся леггинсах и проеденном молью пуловере. И что мы здесь выясняем — мои методы воспитания ребенка или его местонахождение?

Сент-Джеймс скорее почувствовал, чем увидел реакцию Хелен на эти слова. Воздух, казалось, сгустился от раздражения одной женщины и недоуменного удивления другой. Однако ни одно из этих чувств не поможет обнаружить девочку. Он сменил тему: