Книга Расплата кровью - Элизабет Джордж

Но никто из них не интересовал Линли, и он еще раз обвел всех взглядом, пока не нашел режиссера пьесы. Он узнал его по оливковой коже, по черным волосам и по темным валлийским глазам. Рис Дэвис-Джонс стоял рядом со стулом, с которого только что вскочила леди Хелен. Он тоже двинулся вслед за ней, словно не хотел допустить, чтобы она сражалась с полицией в одиночку. Однако он остановился, когда ему, как и всем остальным, стало ясно, что прибывший полицейский – знакомый леди Хелен Клайд.

Через все пространство комнаты и как бы сквозь призму непримиримых различий, обусловленных извечным конфликтом их культур, Линли смотрел на Дэвис-Джонса, чувствуя, как его охватывает жестокая антипатия, почти физическое страдание. Любовник Хелен, подумал он, и еще раз яростно это повторил, чтобы осмыслить мрачную непреложность факта: это любовник Хелен.

Вот уж кто совсем не годился на эту роль. Валлиец был лет на десять старше Хелен, а то и больше. С кудрявыми волосами, слегка тронутыми сединой на висках, с худым обветренным лицом, он был гибким и крепким, как его предки кельты. И так же, как они, он был довольно низкорослым и далеко не красавцем. Черты его лица были резкими и маловыразительными. Но Линли не мог не признать, что в этом человеке чувствовались ум и внутренняя сила, качества, которые Хелен ставила выше всех остальных.

– Сержант Хейверс, – резко крикнул Линли, пресекая негодующие реплики, – проведите леди Хелен в ее комнату и позвольте ей одеться! Где ключи?

Вперед выступила юная девушка с широко распахнутыми глазами и бледным лицом. Мэри Агнес Кэмпбелл, обнаружившая тело. Она протянула серебряный поднос, на который кто-то сложил все гостиничные ключи, руки у нее дрожали, поэтому поднос слегка подрагивал. Взгляд Линли с ключей снова переместился на собравшихся.

– Я запер все комнаты и собрал ключи сразу же после того, как она… как тело было обнаружено сегодня утром, – объяснил лорд Стинхерст и снова сел на свое место у камина, на диван, где сидела одна из пожилых женщин. Ее ладонь ощупью нашла его руку, и их пальцы переплелись. – Я не знаю точно, как положено действовать в подобных случаях, – добавил Стинхерст, – но мне показалось, что это самое разумное.

Увидев, что Линли не собирается выказывать ни малейшей признательности, Макаскин решил вступиться за Стинхерста:

– Сегодня утром, когда мы приехали, все находились в салоне. Его светлость оказал нам услугу, заперев всех там.

– Как это любезно со стороны лорда Стинхерста. – Это сержант Хейверс заговорила тоном настолько вежливым, что в нем звучали стальные нотки.

– Найди свой ключ, Хелен, – сказал Линли. Она все это время не сводила с него глаз. Он и сейчас чувствовал на себе ее взгляд, теплый, как ласковое прикосновение. – Остальным придется еще немного потерпеть все эти неудобства.

Это заявление было встречено новой бурей протестов, леди Хелен хотела было что-то ответить, но Джоанна Эллакорт ловко переключила внимание на себя, направившись через комнату к Линли. Неяркое освещение было очень для нее выигрышным, а Джоанна – женщиной, которая умеет воспользоваться моментом. Длинные, распущенные волосы переливались на ее плечах точно шелк, освещенный солнцем.

– Инспектор, – промурлыкала она, грациозным жестом указывая на дверь, – я знаю, что могу просить вас… не сочтите это слишком большой вольностью. Я буду крайне признательна, если мне позволят побыть несколько минут одной. Где угодно. Не здесь. Например, в моей комнате, но если это невозможно, в любой другой. Все равно где. Лишь бы там был хотя бы стул, чтобы можно было сесть и еще раз подумать и собраться с мыслями. Я прошу пять минут, не больше. Если вы окажетесь настолько добры, что устроите это для меня, я буду считать себя вашей должницей. Когда этот жуткий день останется позади.

Ее выступление было очаровательно, Бланш Дюбуа[8]в Шотландии.

Но у Линли не было намерения играть роль джентльмена из Далласа.

– Прошу простить, но, видимо, вам придется положиться на доброту каких-нибудь других незнакомцев, не на мою. – И повторил: – Найди свой ключ, Хелен.

Леди Хелен сделала хорошо знакомый ему жест – с него она всегда начинала разговор. Линли отвернулся.

– Мы будем в комнате Синклер, – сказал он Хейверс. – Дайте мне знать, когда она оденется. Констебль Лонан, проследите, чтобы все остальные пока оставались здесь.

Снова раздался хор злобных голосов. Линли, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Сент-Джеймс и Макаскин последовали за ним.

Оставшись наедине с этой кучкой снобов, таких нетипичных в сравнении с обычными подозреваемыми в делах об убийстве, Барбара Хейверс страшно обрадовалась шансу присмотреться получше к потенциальным обвиняемым. У нее было на это время, пока леди Хелен вернулась к Рису Дэвис-Джонсу, чтобы тихо обменяться с ним несколькими словами, заглушёнными громкими протестами и проклятьями, которыми проводили Линли.

Ничего себе сборище, решила Барбара. Шикарно, просто божественно одетые. За исключением леди Хелен, все они могли послужить примером того, как надо одеться на случай убийства. И как вести себя по приезде полиции: справедливое негодование, звонки адвокатам, злобные замечания. Пока что они оправдывали все ее ожидания. Вне всякого сомнения, каждый из них мог в любой момент упомянуть о дружбе с членом парламента, о близости с миссис Тэтчер или припомнить какого-нибудь знаменитого предка. Все они тут один другого стоили, надувшиеся от важности, видите ли, сливки общества.

Все, кроме вон той женщины с худым лицом и крупным телом, так неловко сжавшимся на краешке канапе, ибо она постаралась сесть как можно дальше от своего соседа. Элизабет Ринтул, подумала Барбара. Леди Элизабет Ринтул, если быть точной. Единственная дочь лорда Стинхерста.

Она вела себя так, будто сидевший рядом с ней мужчина был болен какой-то опасной и заразной болезнью. Вся напрягшись, она придерживала у горла ворот темно-синего кардигана, плотно притиснув к бокам локти. Ее ноги в простых черных туфлях без каблука, которые, как правило, называют практичными основательно стояли на полу. Они, как две темные лужицы нефти, выступали вперед из-под уныло-черной фланелевой юбки, к которой прилипло множество каких-то ниточек и пушинок Она не участвовала в бурных обсуждениях, кипевших вокруг. Но что-то в ее осанке говорило, что она едва сдерживается и в любой момент может сорваться.

– Элизабет, дорогая, – пробормотала сидевшая напротив нее женщина. На лице ее застыла многозначительная, вкрадчивая улыбка, из тех, что предназначены непослушному ребенку, который плохо ведет себя в присутствии посторонних. Мамочка, догадалась Барбара, сама леди Стинхерст. Бежевый комплект – кардиган и джемпер, бусы из янтаря, лодыжки аккуратно скрещены, а руки сложены на коленях. – Может быть, мистеру Винни нужно принести чего-нибудь освежающего?

Тусклый взгляд Элизабет Ринтул переместился на мать.