Книга Роковая неверность - Алексей Макеев

– Ну?! – рявкнул он.

– Обувь отдай, дэбил! – крикнул в подъезде Гоги.

Привольнов вернулся в квартиру, взял попавшуюся под руку сумку и, сложив в нее стоявшую в прихожей обувь, вышвырнул за дверь.

Вернувшись в квартиру, скомандовал:

– Саша, срочно в ванную купаться!

Кавказцы беспокоить перестали.

Жорик починил звонок и, пока Сашка мылся, осмотрел квартиру. Она была двухкомнатной, малогабаритной, с ванной, совмещенной с туалетом, крохотной кухней и узеньким балконом. Мебель старенькая, скорее всего, оставшаяся от покойной старушки, сестры мамы Наташи. Квартире и мебели требовался основательный ремонт.

Кавказцы, очевидно, были торгашами, ибо обе комнаты оказались заваленными барахлом. Гоги не соврал: компания действительно собиралась отмечать какое-то событие – в комнате был накрыт стол. Когда Сашка вышел из ванной, отец и сын упаковали вещи кавказцев и перетаскали их в прихожую, подготовив к передаче хозяевам. Туда же снесли еду с празднично сервированного стола. Затем принялись за уборку квартиры.

Событий и впечатлений от них в этот день было очень много, поэтому отец и сын чувствовали упадок сил. Даже не поужинав, легли спать, устроившись на одном диване.

Покаяние

На следующий день рано утром раздался звонок в дверь. Привольнов был уже на ногах, готовил на кухне для себя и сына завтрак. Он решил, что снова пришли кавказцы. Прихватив на всякий случай скалку, вышел в тамбур и заглянул в глазок. Ошибся. На лестничной площадке стоял участковый. Все ясно, торгаши нажаловались, разбираться пришел. Привольнов открыл дверь и хмуро сказал:

– Привет, Гриша.

Жорик рассчитывал увидеть на пороге разгневанного представителя закона, пришедшего устроить разнос хулигану, избившему накануне представителей кавказской диаспоры в России, однако встретил улыбающегося добродушного милиционера, заскочившего проведать старого знакомого.

– Здорово, Жорик! – чуть ли не распростер объятия Кременчук. – Ну, как тебе спалось на новом месте?

Привольнов подумал, что капитан над ним издевается и сейчас все же начнет выговаривать за вчерашнее, а потому, не принимая игры, буркнул:

– Неплохо.

Но ничуть не бывало. Гриша был искренне рад встрече и, похоже, наезжать не собирался.

– Можно к тебе войти?

– Проходи, – Жорик отступил от двери.

Прошли в прихожую, затем в кухню. Привольнов пододвинул ногой к столу табурет, капитан плюхнулся на него. Сам Жорик уселся с другого боку стола. Помолчали. Гриша явно не знал, с чего начать разговор. Наконец, помявшись, заговорил:

– Ты, Жорка, меня прости. Я, конечно, очень виноват перед тобой. Но что произошло, то произошло.

Привольнов с удивлением внимал речам стража порядка. С чего это вдруг его на покаяние потянуло?

– В общем, так, кхым, – кашлянув, между тем продолжал капитан. – Кавказцев этих я в дом пустил… Погоди! Погоди! – Он поднял руку, будто призывая Жорика не перебивать, хотя тот и не собирался этого делать. – Я ведь что решил: квартира бесхозной остается, раз хозяйка погибла. Мальчишка не в счет, я думал, его в детдом определят, коль родни у него нет. Про тебя-то мне Сашка рассказывал, будто пьешь ты, вот семья и сбежала от тебя в Москву. Не знал я, что ты мужик в порядке и за сыном приедешь. Вот по глупости подзаработать решил. Пустил на свою голову рыночных торговцев в квартиру пожить. За пятьсот баксов. Но не знал я, что они сволочами окажутся и выгонят пацана из дому. Мы договаривались, что он с ними поживет, но видишь, как все вышло. А пацана я найти никак не мог.

– Плохо искал, значит, – усмехнулся Привольнов. – Я вон нашел же.

– Да знаю я, доложили кавказцы, – отмахнулся Кременчук. – Но у меня действительно работы много. Короче, Жорка, ты на меня зла не держи, и я очень прошу тебя: не жалуйся никому. А то с работы меня выгонят, а у меня двое детей.

Так вот чем вызвано благое отношение капитана к Привольнову. Боится Кременчук, что Жорик настучит на него.

– Конечно ж, дети только у тебя, – с грустной улыбкой изрек Привольнов. – А у остальных скотина, которой не место в доме.

– Ну, зачем ты так, – тихо, с обидой в голосе произнес капитан. – Я же искренне раскаиваюсь и извинения прошу.

– Надеюсь, что это так. – Жорик положил скалку, которую до сих пор держал в руках, на стол. – А то несоответствие, Гриша, получается. Кактусы любишь, а людей нет.

Замечание явно не понравилось Кременчуку, однако он все обратил в шутку.

– Да ладно тебе учительствовать, – со смешком, панибратски произнес он. – Я все понял, давай мировую! – Капитан вдруг извлек из внутреннего кармана кителя бутылку и торжественно поставил ее на стол.

Пить с Гришей Привольнов, конечно же, не собирался, но и ссориться не хотел. Участковый мог ему еще пригодиться.

– Нет, Гриша, я в завязке, – тоном человека, вынужденного отказаться от предложения и сожалеющего об отказе, произнес Жорик. – Так что извини.

– Ну, как хочешь, – не стал настаивать капитан. – Мне вообще-то тоже нельзя. Работать еще нужно. Но ты, Жорка, имей в виду, если что потребуется, обращайся, помогу. Я твой должник.

– Ловлю на слове, – тотчас схватил быка за рога Привольнов. – Ты не в курсе, как там следствие по делу убийства моей жены продвигается?

– Следствие? – Гриша задумался. Потом оценивающе посмотрел на собеседника, словно прикидывал, можно ли ему говорить правду, решил, можно, и произнес: – Вот что, брат, на то, что найдут убийцу, ты не рассчитывай. Я ж на месте преступления был, видел все, участок-то мой. Да и краем уха слышал о ходе дела. «Глухарь» там, брат. Это я тебе точно говорю. Нет никаких зацепок.

Привольнов угрюмо кивнул:

– Ладно, будем знать, чего нам ждать от московской милиции.

А участковый вдруг засобирался.

– Давай, Жорка, забегай или звони. – Он встал, поколебавшись, сгреб со стола бутылку водки и засунул ее назад в карман. – Тебе не нужна, а мне пригодится, – принужденно рассмеялся Гриша. – Ну, я побежал.

Привольнов пошел провожать участкового. Когда проходили мимо сложенных в прихожей вещей, капитан, ткнув в них пальцем, сказал:

– Кавказцы эти сегодня подскочат к тебе за шмотками.

– Пусть забирают. – Жорик открыл дверь и выпустил участкового.

Решение

Жорик стоял в кухне у окна, смотрел на улицу. На душе у него скребли кошки. Неужели преступник, убивший Наташу, не понесет наказания? Неужели тот, кто перечеркнул все его планы на будущее, заставил бродяжничать его сына, останется на свободе и, возможно, дальше будет творить свои черные дела? Но это неправильно.

Из подъезда вышел участковый и направился прочь от дома к центральной дороге. Привольнов долго смотрел ему вслед. Что ж, раз милиция не может отыскать убийцу, попробуем сами выйти на него, решил он. Время для этого есть – впереди двадцать четыре дня отпуска – силы и желание тоже. Но Сашка. Не болтаться же ему все время, пока он будет заниматься поисками, без дела. Участковый скрылся за поворотом, а Жорик пошел будить сына.