Книга Наша банда - Филип Рот

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Да ни боже мой, господин Президент, ни боже мой. Вы всего лишь столкнулись еще с одним кризисом, тоже мне, повод для волнений. Ну-ка, давайте — спокойствие, уверенность и решимость. Давайте, повторяйте за мной, вы же знаете как вести себя в период кризиса: спокойствие, уверенность и решимость.

ТРИККИ: Спокойствие, уверенность и решимость. Спокойствие, уверенность и решимость. Спокойствие, уверенность и решимость. Спокойствие, уверенность и решимость.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Ну что, полегчало? Кризис миновал?

ТРИККИ: По-моему, да, спасибо.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Вот видите, господин Президент, нечего вам бояться бойскаутов. Ну, прольется немного крови, ну, может, телевидение поднимет по такому случаю вой, однако когда страна увидит вот этот плакатик, которым размахивал один из бойскаутов перед самым началом кровопролития (извлекает из кейса плакат, гласящий «ДИКСОН ХОЧЕТ ВСЕХ ПОЕТЬ» — Его Преподобие ахает), нам, я думаю, волноваться будет не о чем. Пусть газеты печатают фотографии бойскаутских трупов, если это им нравится, — а мы распространим пять тысяч фотокопий этого плаката, я уже попросил Управление правительственной печати приготовить их к завтрашнему утру. И тогда посмотрим, кто получит поддержку нации.

ТРИККИ: Слушайте! Я даже потеть перестал!

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Вот видите? Вы справились еще с одним кризисом, господин Президент.

ТРИККИ: Черт! Так это же получается шестьсот один! (Всеобщие поздравления, в которых не принимает участия один лишь Умственный Тренер, впервые с начала совещания открывающий рот.)

УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Джентльмены, если позволите, я хотел бы несколько с иной стороны подойти к проблеме, ради решения которой мы здесь собрались. Все то время, что я слушал ваши предложения, я одновременно пытался сосредоточиться на нашей проблеме, обрушив на нее всю мощь моего интеллекта, мудрости, все мои научные звания, хитроумие, оппортунизм, любовь к власти и тому подобное. Результатом моих усилий стал список, который я держу в руках, список, содержащий имена пяти особ, а также организаций, которым мы, как я полагаю, можем, ничем не рискуя, «пришить», — если позволите прибегнуть к жаргону, — это дело.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР (с внезапно вспыхнувшей заинтересованностью, сменившей всегдашнюю подозрительность, с которой он слушал Профессора): Дело?

УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Дело.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Какое дело?

УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: А какое хотите. Подстрекательство к мятежу. Злоумышление против моральных ценностей несовершеннолетних. Или, если угодно, развращение юности нации.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: «Развращение юности». Слушайте, так это ж отличный лозунг для политической кампании!

ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: Рискуя показаться «отсталым», я бы высказался в пользу «злоумышления против моральных ценностей несовершеннолетних». «Злоумышление» всегда представлялось мне особенно привлекательным. На мой взгляд, в этом слове присутствует нечто, способное приводить людей в особую ярость.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Может оно и так, Ваше Преподобие, но по моему мнению, если вы хотите запугать нашу публику до икоты, с «подстрекательством к мятежу» ничто не сравнится.

ТРИККИ: А вы что скажете, Генерал? Вы что-то опять приуныли.

ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: И приуныл! Я вообще впадаю в уныние всякий раз как Профессор открывает рот! Что еще за обвинения вы собрались выдвигать? Нет, я ничего не хочу сказать, обвинения отличные, против самих обвинений я ничего не имею, но насколько я помню, мы говорили о том как нам перестрелять ублюдков.

УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Генерал! Как бы низко ни ценили вы интеллектуалов, я, к вашему сведению, в высшей степени ценю и уважаю армейских офицеров вроде вас, в особенности за их преданность своим подчиненным и своей стране. Быть может, если вы позволите мне зачитать мой список, вы согласитесь с тем, что когда мы обвиним этих людей, открыто признающих себя врагами Америки, в преступлении, когда мы взвалим на кого-либо из них вину за буйства бойскаутов, то мы одновременно снимем какую бы то ни было ответственность с самих бойскаутов и в то же время полностью дискредитируем обвинения, которые они выдвигают против Президента. Бойскауты попросту разбегутся в панике…

ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: А пострелять?!

УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Да ведь сама-то страна от вас никуда не денется, Генерал.

ТРИККИ: Интересная, между прочим, мысль, Профессор. Но зачем выбирать только одного из пяти? На мой взгляд это как-то необычно.

УМСТВЕННЫЙ ТРЕНЕР: Может быть, может быть, но с другой стороны я побаиваюсь, что мы и так уже перестарались со всякого рода заговорами.

ТРИККИ: И все же выбирать двух или трех куда интереснее. Все высказываются в пользу своих фаворитов, а после каждый начинает вилять, торговаться, пока мы наконец не получим заговора, который устраивает всех.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: А кроме того, господин Президент, — я в данном случае говорю от имени правосудия, — чем более широкие возможности для выбора вы нам предоставите, тем выше вероятность того, что мы изловим настоящего преступника. Я считаю, что из соображений безопасности каждый должен выбрать по меньшей мере троих.

ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: Я понимаю, что вновь выхожу за пределы моей компетенции, но если шансы свершения правосудия таким образом повышаются, почему бы нам не выбрать всех пятерых?

ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: Господин Президент, с каждой минутой я прихожу все в большее отчаяние. Мы с вами сидим здесь, облачившись в футбольные регалии, сидим в уюте и великолепии этой полностью оборудованной подземной раздевалки, и обсуждаем разные юридические тонкости, а тем временем, бойскауты готовятся к сражению с моими людьми. По-моему, самое время напомнить Профессору, что он пребывает не в башне из слоновой кости, где можно до посинения рассуждать о праве на то и праве на это, да о том, сколько прав уместится на острие иглы. Там на улице бушует толпа разъяренных бойскаутов, скаутов-орлов в том числе, и с каждым мгновением они становятся все злей и опасней. Я уже высказал мое мнение: перестрелять их, и перестрелять немедленно!

ТРИККИ: Генерал, вы храбрый солдат и лояльный американец. Но, вынужден сказать, я замечаю в ваших высказываниях некоторое неуважение к основным конституционным свободам, которые я, принося присягу, обязался отстаивать.

ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: Господин Президент, я Конституцию очень уважаю. Иначе я не посвятил бы всю мою жизнь сражениям за ее сохранность. Однако факт остается фактом, мы играем с адской машинкой. Сейчас перед нами только бойскауты. К утру, это я вам гарантирую, их ряды пополнятся падкими до приключений, беспутными скаутами младшего, если не детсадовского, возраста. Так вот, одно дело — попросить моих людей перебить скаутов-орлов, и совсем другое — заставить их возиться с малышней, которая этим самым орлам и до пояса не достает. Эти детишки способны улепетывать врассыпную, точно цыплята, и к тому же они все мелкие. А в итоге то, что могло бы в настоящий момент вылиться в заурядную уличную бойню, обратится в бои, в которых нам придется брать дом за домом, да и еще и неся тяжелые потери, потому что наши солдаты начнут по ошибке палить друг в друга.