Книга Убийство в старом доме - Энн Грэнджер

— Пованивает, да? — добродушно заметил Моррис, заметив мой жест.

Я устыдился своей слабости и убрал платок.

Мы дошли до комнаты в тыльной части бывшего дома. К прежним запахам здесь добавился еще один — отвратительный сладковатый запах гниения и смерти.

Труп увезли, но этот запах останется здесь до тех пор, пока не снесут дом. Я огляделся по сторонам, пытаясь представить, как здесь жили люди. Кто-то, возможно в попытке избавиться от сквозняков, оклеил стены старыми газетами. Рекламные объявления, предлагавшие посетить выставку картин некоей «почтенной художницы», пользоваться «отличным импортным французским мылом» и покупать антикварные книги, обнаруживали страшный контраст здешней жизни с другим, благополучным миром, в котором не знали нищеты, голода и отчаяния. Голые доски пола частично сгнили; всю мебель вывезли, остался лишь сломанный каркас кровати у стены.

— Вон там она и лежала, — пояснил Моррис, указывая рукой на место, где нашли несчастную. — Ее затолкали под кровать, но целиком она не поместилась, вот и прикрыли ей ноги куском старого ковра. Но ее было видно сразу, как войдешь… Рабочие, что нашли ее, сразу поняли, что перед ними труп, и позвали десятника. Десятник уверяет, что он тотчас же приказал всем прекратить работу. По его словам, пока тело лежало здесь, никто не вынес из дому ни одного обломка кирпича. Десятник больше всего боялся, что железнодорожная компания обвинит его в срыве работ, и просил меня поскорее убрать тело. Я объяснил ему, что по закону труп вначале должен осмотреть инспектор. Тогда десятник велел пригласить сюда представителя железнодорожной компании, а тот в свою очередь сообщил обо всем своему начальству. В конце концов весть дошла до нашего суперинтендента, и он приказал увезти ее в ближайшую покойницкую. Но я успел обрисовать мелом ее контуры. Вон, видите — там она лежала!

Моррис горделиво показал меловые линии на половицах у кровати.

— Я тут хорошенько все осмотрел, Биддл и Дженкинс тоже. Мы и наверх поднимались, конечно, но не нашли ничего интересного.

Я понял, что Моррис делал все, что мог, чтобы не дать увезти тело, но в конце концов дельцы из железнодорожной компании подключили свои связи наверху. Если работы по сносу домов и расчистке места для строительства нового вокзала не могут продолжаться, пока тело in situ, ergo,[3]труп нужно убрать. Теперь он лежит в покойницкой; значит, туда мы и отправимся, когда я осмотрю то место, где его обнаружили. Вот видите, я еще помню кое-что из латыни. Я человек честолюбивый и усердно учился. Ночами занимался при свечах, восполняя пробелы в образовании, и теперь я — инспектор столичной полиции, которая базируется в Скотленд-Ярде. Но по утрам, бреясь и глядя на себя в зеркало, я часто говорю себе вслух:

— Бен Росс, ты никого не обманешь. Шахтерским сыном был, шахтерским сыном и останешься.

Я посмотрел на пыльный пол и вздохнул. Да, Моррис, как мог, пытался сохранить хоть улики, но… Сначала рабочие, нашедшие тело, затоптали здесь все сапогами. После них в комнате потоптался констебль, которого первым позвали на место преступления, а за ним — Моррис и его помощники. Если здесь что-то и было, все улики давным-давно уничтожены.

Снаружи послышался крик. В пустом доме гулко загремели чьи-то тяжелые шаги. В комнату вошел Биддл с раскрасневшимся, вспотевшим лицом. Его шлем снова съехал набок.

— Сэр, там пришли… представитель железнодорожной компании, а с ним десятник.

Я нисколько не сожалел, что нашелся предлог выбраться из этого тесного обиталища смерти. Но не забыл похвалить Морриса.

— Молодец! — сказал я, потому что, учитывая сложные обстоятельства, он действительно все сделал как надо.

Моррис вздохнул с облегчением. Когда мы двинулись к выходу, он хрипло прошептал:

— Одежда на ней была хорошая, сэр, не какие-нибудь лохмотья. Кем бы она ни была, она не из здешних.

Мы вышли на улицу, и мне показалось, будто я выбрался из могилы.

Меня поджидали двое. Десятника я вычислил сразу — мужчина крепкого телосложения с красным носом, явно не дурак выпить. На лице его застыло нарочито туповатое, ошеломленное выражение. Я сразу все понял. Помогать полиции десятник не собирался. И скорее всего, не потому, что ему было что скрывать, а просто потому, что он, как и все, кто здесь работал, относились к нам с неприязнью, причем еще до того, как мы, по его мнению, создали им неприятности. Иногда я задумываюсь над этой проблемой и никак не могу понять, почему население в целом так настроено против нас. Бедняки уверяют, что мы к ним пристаем. Богатые заявляют, что мы якобы плохо выполняем свой долг. Ну а подавляющее большинство, которое находится между двумя этими полюсами, видит в нас дополнительный источник расходов и лишнее бремя для честных граждан.

Кстати, о честных гражданах… Я переключил внимание на представителя железнодорожной компании, бледнолицего молодого человека в сюртуке и овальных очках, который наверняка считал себя законопослушным гражданином. На его лице отражались досада и высокомерие. В одной руке он держал цилиндр, а другой вытирал лоб большим крапчатым платком. Правда, увидев меня, платок он убрал.

— Флетчер, — сухо представился он. — Представитель заказчика — железнодорожной компании.

— Инспектор Росс, — ответил я. — Представитель Скотленд-Ярда.

Флетчер бросил на меня подозрительный взгляд, словно желая удостовериться, что я над ним не издеваюсь. Солнце сверкнуло на овальных линзах его очков. Но на моем лице он прочел лишь то, что я собирался до него донести: его полномочия не имеют большего веса, чем мои.

— Ясно, — сказал он. — Надеюсь, инспектор, теперь, после того как вы осмотрели место, где нашли несчастную женщину, нам позволят возобновить работы? Сами понимаете, время — деньги.

— А смерть всегда наступает не вовремя, — возразил я.

На сей раз он не удостоил меня взглядом. Перед тем как возразить, он поджал губы.

— Вы сами видите, сколь непрочны здешние строения. Мы должны как можно скорее снести их, иначе они рухнут сами, и люди могут покалечиться, а то и убиться.

Хотя Флетчер рассуждал здраво, я сделал вид, что не расслышал его слов, и повернулся к десятнику:

— Как ваша фамилия?

— Адамс, сэр, — ответил десятник, мерно двигая челюстями. Скорее всего, он жевал табак. Передвинув свою жвачку языком за щеку, он по-бычьи уставился на меня.

— Кто и когда последним входил в этот дом до утра, когда двое рабочих обнаружили в задней комнате мертвую женщину?

— Откуда мне знать? — ответил десятник. — До того, как мы начали сносить этот ряд домов, внутрь никто не входил. Да и зачем? Оттуда еще несколько недель назад все вывезли.

— А когда вы начали сносить этот ряд домов?

— Два дня назад. Все шло как по маслу… Никаких хлопот, пока мы не добрались до этого дома и не нашли ее.