Книга СВО. Пекло войны - Денис Игоревич Григорюк

белые пакеты и шли обратно в горящий Мариуполь.

На дороге жизни

Пожалуй, это останется со мной навсегда. Просто не могу представить, что должно произойти, чтобы забыть всех их. Пунктирная линия, тянущаяся из горящего города, курсирующая в обе стороны – из ада и обратно. Затарились, погрузили в баулы – и снова в долину смерти.

Были и те, кто без оглядки покидал пылающий Мариуполь. Смирившиеся с судьбой шли покорно, подальше от зоны боевых действий. Выпотрошенные внутри, поэтому взгляды пустые, отрешенные. Вокруг гремели орудия, свистели мины, сотрясалась земля, догорали дома, но им будто не было до этого никакого дела. Они уже попрощались со своим домом.

Подходили, увидев людей в бронежилетах и касках, в надежде узнать хоть какую-то информацию о гуманитарных коридорах. У каждого своя история. Теперь все они навсегда со мной.

На блокпост на выезде из Мариуполя подъехал на велосипеде пожилой мужчина. Интересовался, как происходит эвакуация, а после спросил про чеченцев. Хотел с ними повидаться.

– Вы их точно узнаете, – с ухмылкой сказал Юра Бухарев из пресс-службы.

– Это да… – Старик жестами стал показывать на бороду и в ответ улыбнулся военкору. Сам же мариупольчанин был гладко выбрит.

«Как ему удалось побриться в таких обстоятельствах», – задал сам себе вопрос.

Оказалось, что старик сам из Чечни. Тридцать лет назад переехал в Мариуполь, здесь жил, работал, завел семью. Прекрасно помнит, как в его родных краях была война, только ее он видел по телевизору. Теперь виды Мариуполя напоминают то, что когда-то было в Грозном.

«От войны не убежишь. Если суждено с ней повстречаться, то куда ни беги, спустя десятилетия она настигнет», – подумал.

– От войны не убежать, – процедил вслух.

– Да, это вы верно подметили, – сказал старик и отправился в сторону клубов дыма и черных «девяток».

Те, кто остается в Мариуполе

29 марта 2022 года

Что говорят жители, находящиеся в зоне боевых действий

Остановка на выезде из Мариуполя была практически не тронута. Она будто не из этой военной реальности, где в нескольких сотнях метрах ржавеют останки грузовиков, которые когда-то везли боекомплект, но их подбили на подъезде к городу. На этом месте остановились, чтобы надеть бронежилеты и каски, проверить камеры и приготовиться к поездке в город. На горизонте виднелись обожженные дома, торчащие обуглившиеся крыши и тянущаяся очередь.

На дороге жизни уже не было людей. Должно быть, склады уже опустошены, тратить силы на пеший ход сюда было бессмысленным занятием. Зато на дороге в Мариуполь выстроилась колонна машин. Это была очередь на въезд в город. Машины с надписями «Люди» и «Дети» стремились вновь попасть в Мариуполь. Единственное объяснение, которое для себя нашел, они едут чтобы забрать тех, кто еще остался в зоне боевых действий.

Но главным изменением была тишина. Расслабляющая, убивающая бдительность. В такие моменты легко поверить в то, что бои локализованы в районе «Азовстали». Увы, но это были ошибочные мысли. Уличные бои продолжались по всей территории города.

Повсюду были мариупольцы, уставшие, потрепанные, с безразличием в глазах. Они толпились рядом со зданием «Метро», где теперь выдают гуманитарную помощь, работают генераторы для зарядки гаджетов, а также можно купить продукты за гривны. При виде людей в бронежилетах и касках подходили, чтобы получить хоть какую-то информацию. Если замечали камеры, то просили записать обращение к родственникам, чтобы те знали, что их близкие из Мариуполя живы. Слезы не сдерживали.

В прошлый раз вглубь города пробраться не удалось. Обстрел остановил группу журналистов, и пришлось отступить из дворов, где все еще в тайниках размещались нацисты из полка «Азов». На этот раз мы намерены были дойти значительно дальше. У многих журналистов были списки с адресами. Через военных корреспондентов люди в России, Донецке и других городах Донбасса пытались выяснить данные о своих родственниках, с которыми связь была утеряна из-за боевых действий.

Украинская армия стреляла по мирным

Металлический лязг. Будто оборванная струна ударила по плите. Звук противный, напоминающий об опасности. Постепенно к нему привыкли, пока ехали по мариупольским улицам. У одной из уцелевших пятиэтажек увидел свежий холмик с деревянным крестом. Таких в Мариуполе полным-полно. Разбросаны в тех частях города, где шли самые жесткие бои.

Мимо проходили местные, тянули с собой сумки и тележки с продуктами и напитками. Вокруг был постапокалиптический пейзаж: раздробленные стены от прямых попаданий, пробитые крыши частных домов, покрошенные в труху листы шифера, расстрелянные гражданские автомобили с «паутиной» на лобовых стеклах, лежачие бетонные столбы, посеченные дорожные знаки, ободранные рекламные борды, металлические осколки, останки снарядов, разбросанные жестяные банки и прочий мусор.

Свернули за угол, и тут впервые в Мариуполе встретил дом, в котором остались стекла. Сюда также падали снаряды, но квартал выглядит намного лучше того, что мне уже удалось повидать. В одну из «девяток» влетел снаряд. Плиты съехали, есть вероятность обрушения, но в остальном дом выглядел в разы лучше тех, что располагаются на въезде в город. Местных здесь было значительно больше. Так же, как и в остальных частях города, у подъездов разжигали костры, на детских площадках носилась детвора, старики что-то обсуждали, стоя у мангала.

– А, вы корреспонденты? Можно, я вам расскажу кое-что? – подошел к нам невысокий парень.

Перед тем как подойти, он заметно нервничал. Заметил камеры у нас в руках, помялся какое-то мгновение, но все же решился подойти.

– Да, конечно. Давайте я сейчас вас на видео сниму, – предложил я.

– Нет. Я боюсь.

– Чего вы боитесь? Что Украина снова придет?

– Нет. Просто здесь еще много осталось «этих»… – Парень кивнул в сторону, где шли бои.

Как выяснилось, он боится тех, кто симпатизирует нацистам, что они могут начать мстить за то, что он расскажет журналистам, но все же он хотел, чтобы об этом узнали люди.

– Вы же в России расскажете? Чтобы люди узнали, что тут происходит на самом деле?

Я включил диктофон, и парень начал:

– Третьего марта я наблюдал такую картину. Примерно в двадцать два пятнадцать была тишина, я открыл на балконе окно. Оно выходит, если так ориентироваться, на южную сторону, улицу Урицкого (после украинской декоммунизации улица стала называться Филиппа Орлика. – Прим. ред.). Я увидел со стороны двадцать первого микрорайона в сторону города пуски «Градов». На то время ДНР в городе еще не было. Как говорили военные, ДНР была на Старом Крыму. Запуски были произведены в направлении центра города. Я открыл карту и посмотрел расположение моего дома и дома, через который совершалась траектория