Книга Жди меня, когда небо окрасится в розовый - Марат Маратович Мусабиров

образующих что-то наподобие губ; ветер не давал о себе знать, да и эта тишина, ласкающая уставшие от городского рокота уши, – откровенно говоря, сама Вселенная твердила, что всё просто чудесно. Однако души наши… наши души ярчайшим контрастом выделялись на фоне причудливого великолепия дня. Они были неспокойны, непокорны и как бы пусты. Нельзя было просто взять и умириться. Это было невозможно. Казалось, что, пока мы вместе, это абсолютно нереально. И нас с ней какой-то трансцендентной силой тянуло друг к другу – наши плечи вдруг соприкоснулись[7].

Оба почувствовали робость, но я справился с ней и тут же заговорил:

– Как-то тут сегодня тихо, не так ли?

– Как бы сказать… тут так постоянно, – с еле заметной ухмылкой сказала она.

– Честно говоря, я очень редко бывал в деревнях и в прочих подобных спокойных местах. Для меня тут так непривычно.

– У всех городских есть такое чувство. И привыкнуть к нему порой бывает непросто, но однозначно приятно. Согласишься?

– Пожалуй. Я пока не привык.

– Если поживешь тут с недельку-другую – привыкнешь. Это я тебе гарантирую.

– Только вот жить тут неделю как-то не особо хочется. Хотя если жить в доме твоих предков, то я только за. Он и вправду выделяется среди всех остальных здесь. Повезло тебе.

– Да уж, спасибо, – каким-то обиженным тоном «поблагодарила» она.

– Что такое?

– Не люблю, когда говорят «повезло тебе». Это раздражает.

– Почему? Факты же.

– Чувствую себя потом как обмякшая вафля. Ну нельзя так говорить мне. Я себя виноватой ощущаю, что ли.

– А это еще почему?

– Даже не то чтобы виноватой, а, скорее, виновницей человеческой зависти.

– А кто бы не завидовал тебе? – спросил я так, будто изумлялся с чего-то само собой разумеющегося. – Я лично завидую, но белой завистью. Такой же белой, как этот снег вокруг. И это нормально.

– Вот такая «нормальность» в обществе меня и бесит, – раздраженно проговорила Мирай, нахмурив брови. – Ненавижу, честное слово. Не хочу, чтобы мне вообще когда-либо завидовали.

– Ну, к сожалению, так не получится. У каждого человека есть тот, кому он будет завидовать. Так или иначе, даже если он будет отрицать факт зависти, она стопудово будет присутствовать. Кстати, а кому ты завидуешь?

Мирай встала. Остановилась посреди дороги на окраине поселка, развернулась, готовая двигаться назад, но замерла. Я посмотрел в ее лицо, преисполненное задумчивости, впрочем, больше походящее на выражение глубоко оскорбленного. В веках ее на мгновение как будто что-то блеснуло. А спустя миг она потерла глаза рукавами куртки и с ужимкой спросила:

– Разве мне стоит кому-то завидовать? Разве это вообще правильно? Я… не знаю. Правда, не знаю. Рэй, прости!

Мирай совсем стало плохо. Я подошел к ней ближе и осторожно дотронулся до плеча. Она собралась было расплакаться, но легкая тяжесть моей руки каким-то образом остановила ее порыв. Она взглянула на меня таким жалостливым взглядом, какой я не встречал еще никогда. И следом мгновенно прильнула к моему плечу, а мои руки вновь машинально заковали ее в объятия. Мирай не могла сказать ни слова.

– Извини за вопрос, – сказал я. – Зависть всегда была плохой привычкой общества. Ты права. Но, увы, поделать с этим мы ничего не можем. И я считаю, что ты… имеешь право на зависть.

Мирай прижалась крепче.

– Не хочу давить тебя вопросами, но ответь: ты ведь завидуешь мне, да? – спросил я.

Она потерлась о мое плечо, сообщая, что я не ошибся.

– Я даже догадываюсь, в чем именно… Ну, не стоит на этом зацикливаться. Я завидую тебе, ты завидуешь мне, и это совершенно нормально. Пусть наши зависти и различаются кардинально, но тем не менее мы всё еще вместе, и они никоим образом не влияют на наши отношения. Честно, я не знаю, почему говорю именно это сейчас. Скорее всего, я потерял нить проблемы. Но это уже не важно. Просто успокойся. Вдохни воздуха поглубже…

Она так и сделала – наполнила легкие до отказа и выдохнула.

Спокойствие со временем пришло в ее душу, и мы оба мирно отправились обратно в дом. Какая-то неловкость обременила меня. Опять я ощутил себя виноватым в том, что случилось. «И ведь точно. Я же действительно виноват. Черт!» – И вплоть до двери прогулка наша продолжалась с неловкой тишиной. Тишиной, которая была уже так ненавистна мне, но была так нужна Мирай.

Весь день после прогулки прошел сказочным образом. Всё было настолько ярким и веселым, что даже не верилось в реальность происходящего. Однако оно было более чем реально. Я ощущал и впитывал каждую секунду, проходящую мимо на линии времени, и мне не хотелось, чтобы этот восхитительный день заканчивался. Ведь именно в тот день, после прогулки, Мирай была откровенна со мной на все сто процентов. И чувство это, когда вы оба искренны друг с другом на полную, неописуемо потрясно. Радости просто не было предела. Несть числа тем мелочам, что в тот день происходили. Тем мелочам, от которых на душе как-то по-особенному приятно. Будь то случайное соприкосновение или непроизвольные фразы, наобум вылетающие из наших уст. Обычные, казалось бы, повседневные разговоры в день рождения Мирай возымели непомерную ценность. Я правда ценил каждую прожитую секунду. Жаль, однако никак нельзя было отсрочить скорый приход вечера.

Без нескольких минут семь изо рта у меня, как будто вовсе непреднамеренно, вывалились эти неприятные слова:

– Ну ладно. Мне пора. – И я встал с дивана. – Уже семь часов. До города ехать час на такси. В половине девятого буду дома. Обязательно отпишу тебе.

Мирай тут же встала тоже и невинным голосом спросила:

– Стой, ты… ты куда?

– А?.. Я домой.

Она схватила меня за рукав. Сначала крепко, потом ослабила хватку.

– Пожалуйста… не уходи! – промолвила она.

– Не уходить?

– Да! Всю жизнь все вокруг уходили от меня, постоянно оставляли одну. И ты всегда уходишь под вечер. Даже ведь не представляешь, как порой мне бывает одиноко, когда я не гуляю с тобой! Прошу, останься до завтра. А там мы вместе отправимся домой. Пожалуйста…

И посмотрела на меня такими глазами, точно она брошенный котенок. Я не мог ей отказать. Просто не мог. Вряд ли бы это было даже возможно в какой-то другой реальности. Нет. Абсолютно.

– Ну… ладно. Останусь, – только и ответил я.

– Спасибо!

Мирай порывисто кинулась ко мне. Я мирно принял ее, обнял и почему-то почувствовал себя пленником какого-то гипноза.

– Пустяки. Для этого ведь и нужны… друзья?

Последнее слово я буквально выдавил из себя. Оно мне было уже противно по отношению к Мирай. Я был влюблен в нее по уши. Но так же, как и она когда-то не могла раскрыться мне, я не мог раскрыться ей. Ждал чего-то, видимо. Чего-то наподобие того разговора в парке еще зимой. И сколько же мне потребуется времени?

– Да. – Она почему-то грустно улыбнулась и отвела взгляд куда-то в сторону. – И я рада, что у меня есть ты.

– Я тоже. Очень рад. – И