Книга Гражданские войны в России, 1916-1926. Десять лет, которые потрясли мир - Jonathan D. Smele

и, особенно, в армии, пока шла война, последовательно поддерживая призывы к прекращению деятельности солдатских комитетов и других послефевральских демократических нововведений и требуя восстановления "порядка" - на фронте и в тылу. Это привело все более нелиберальную партию Кадет к гнусным заговорам, направленным на создание того, что эвфемистически называлось "твердой властью" (tverdaia vlast′), то есть военной диктатуры. Первоначально целью заговорщиков был молодой, сурово-харизматичный и очень успешный командующий Черноморским флотом адмирал А.В. Колчак (а впоследствии "верховный правитель" белых в гражданской войне), но вскоре на его место пришел новоиспеченный командующий русской армией генерал Л.Г. Корнилов (в 1917-18 гг. командующий Добровольческой армией белых на Юге России) стал их любимцем - ему рукоплескали до небес на государственной конференции в Москве в середине августа, куда он был доставлен с вокзала на плечах своих поклонников.

Несмотря на все эти махинации, большинство (то есть партийные центры и правое крыло) ПСР и меньшевиков стремились сохранить кадетов в правительстве (помимо всего прочего, они надеялись, что присутствие либералов снимет сомнения союзных дипломатов и генералов, а также российского Генштаба в отношении работы с социалистами). Они остались при своем мнении даже тогда, когда 2 июля 1917 года кадеты вышли из коалиции в знак протеста против намерения социалистов предоставить автономию Украине (предвещая центральную роль "национального вопроса" в грядущих гражданских войнах), а по всему Петрограду прошли массовые демонстрации рабочих и солдат, требовавших именно создания советского (то есть общесоциалистического) правительства: Известно, что Виктора Чернова чуть не линчевала толпа, не понимавшая, почему лидер ПСР должен отступать, когда народ настаивает на том, чтобы он "брал власть, сукин сын, когда тебе ее предлагают".

Робкость большинства социалистов в эти "июльские дни" в конечном итоге дорого им обойдется. Однако это было скрыто на несколько недель летом 1917 года, когда Временное правительство предложило отвлечь внимание, обвинив большевиков в беспорядках в Петрограде (и синхронном развале фронта), утверждая, что В.И. Ленин и его партия, некоторые из которых были переправлены в Россию из Швейцарии на "пломбированном поезде", предоставленном Германией, были платными агентами кайзера, и обнародовало документы (начиная с 5 июля 1917 года), которые, казалось, подтверждали утверждения о том, что большевики были пятой колонной, работавшей на Берлин. Теперь мы знаем, согласно безоговорочному заключению самого подробного расследования этого дела, что материалы, имевшиеся в распоряжении Временного правительства, на самом деле не содержали "никаких доказательств" того, что средства в казну большевиков поступали из Берлина. В насыщенной слухами атмосфере российской столицы в июле-августе 1917 года, однако, все казалось возможным. Но даже если в послефевральской эйфории было принято считать, что "врагов слева нет", зрелище того, как "революционное" правительство, в котором участвовали социалисты, запрещает социалистическую партию, арестовывает ее лидеров, занимает ее штаб-квартиру и вызывает казаков, оставляло очень горький привкус.

 

Гражданская война, не объявленная, август 1917 - январь 1918

Диспепсия российских демократов должна была обостриться во время второго великого кризиса в стране летом 1917 года, когда после того, что показалось неудавшимся военным переворотом генерала Корнилова - войска, которым он приказал идти на столицу, были убеждены отказаться от действий революционными агитаторами и красногвардейцами, высланными навстречу им Петроградским советом, - выяснилось, что командующий действовал не один, а (или так казалось) в партнерстве с социалистическим премьер-министром А.Ф. Керенским. Это событие, "дело Корнилова", остается наиболее глубоко противоречивым аспектом истории русских революций 1917 года. Различные школы мысли спорят о том, насколько Керенский был причастен к планам генерала, а также ведут длительные споры о том, каковы были намерения Корнилова: хотел ли он разгромить Совет или раздавить правительство?

Многое в деле Корнилова до сих пор остается туманным. Однако можно с уверенностью утверждать, что это вмешательство преторианцев имело решающее значение для событий 1917 года и ознаменовало начало собственно гражданских войн. Не в последнюю очередь дело Корнилова безвозвратно очернило репутацию Александра Керенского - человека, который своей кипучей деятельностью и повсеместной вездесущностью олицетворял Февраль. Керенский был "первой любовью революции", по словам его лучшего биографа, но, так тесно связав себя с июньским наступлением, он и так был уязвим для критики после его провала, а теперь, после Корнилова, он оказался грубо оскорблен как правыми, так и левыми. Для последних он был предателем дела революции, заигрывавшим с реакционерами; для первых - ветреником и предателем своей страны, который своим рабством перед социализмом и узкоклассовыми интересами низложил единственную надежду на спасение России, генерала Корнилова. Представители обеих сторон политического спектра, а также многие союзные политики и военачальники считали, что Керенский поставил личные амбиции выше высшей цели. Таким образом, гибель премьер-министра стала также агонией Временного правительства, которое Керенский, вновь провозглашенный "министром-президентом", теперь полностью олицетворял. В конце концов, удалось сколотить новую коалицию, но в нее вошли довольно второсортные министры, чей авторитет соперничал со спешно созванным Керенским Временным советом республики ("Предпарламентом"), который действительно должен был его укрепить. На самом деле с начала сентября, после корниловского дела, с большевистским большинством в Петроградском Совете и его московском аналоге с начала сентября, с расколом меньшевиков и ПСР, с патрулированием улиц российских городов большевистскими красногвардейцами и с подготовкой корниловцев ко второму удару, линии сражений предстоящих конфликтов были резко очерчены. Позже Керенский назовет книгу, которую он написал о корниловском деле, "Прелюдией к большевизму". Он мог бы так же ловко назвать ее "Прелюдией к гражданским войнам".

* * *

Все вышесказанное не означает, что победители (большинства) гражданских войн - большевики, переименованные в 1918 году в Российскую коммунистическую партию (большевиков), РКП(б), - в 1917 году добивались всего по-своему. Партия, возникшая под руководством В.И. Ленина из фракции меньшинства крошечной Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) после раскола в 1903 году из-за довольно заумных организационных вопросов, была так же, если не более, неясна в том, где она находится по ключевым послефевральским вопросам, как и ее соперники. Действительно, она не была полностью уверена в том, что хочет быть отдельной партией: когда 3 апреля 1917 года Ленин вернулся в Петроград после десятилетнего пребывания за границей, одним из мероприятий, организованных его заботливыми коллегами для его приветствия, было совместное собрание с меньшевиками, которое многие большевики явно рассматривали как предвестник воссоединения. Это могло быть неловко, учитывая враждебное отношение Ленина к своим соперникам. В конце концов, во время своего путешествия по Европе - в легендарном немецком "пломбированном поезде" - Ленин подготовил новый программный документ для своих последователей, "Апрельские тезисы", в которых, среди прочего, настаивал на том, чтобы большевики воссоздали себя как коммунистическую партию, незыблемо отделенную от других социал-демократов; что в "империалистической" войне "недопустимы ни малейшие уступки