Книга Айна. Роман-медитация - Анна Руслановна Димова

универсальная религия».

– Получается, я столько лет искала ответы вокруг, во внешнем мире, а они все время были внутри… И оказывается, тьма не так страшна и так же нужна, как и свет… – ошеломленно произносишь ты.

Человек так устроен, что ему нужно во что‑то верить

Как раз впереди забрезжил свет – это выход из нашей уютной темной пещеры. Подземная река выносит лодочку… в бескрайний океан. Куда ни посмотри – кругом только вода, не видно даже горизонта. Поверхность океана спокойна, только легкий бриз нежно касается неподвижной глади. Пахнет морской солью и утренней свежестью. Где‑то вдалеке кричат неугомонные чайки.

– А знаешь, что это за место? Это океан твоих возможностей, где ты можешь быть кем угодно. Прямо сейчас мы поплывем в любую сторону, которую ты выберешь, вот только найдем лодку побольше, а лучше – целый корабль.

– А нам обязательно туда плыть? – сомневаешься ты. – Океан слишком большой, так много возможностей… Я пока не знаю, что выбрать, да и не верю, что все это – я…

– Ты волнуешься? Посмотри: океан отражает твои внутренние переживания.

Бриз сменился шквальным ветром, прежде гладкая поверхность вырастает огромными волнами. На их верхушках бурлит пена. Нас окатывает солеными брызгами, вода уже переливается через край лодки. Еще одна волна – и вот мы уже мокрые с головы до ног! Нам нужно попасть в какое‑нибудь другое место, пока лодка не перевернулась!

Словно в ответ на нашу просьбу, в нескольких шагах открывается овальный портал, похожий на зеркало. Он светится белым и еле слышно гудит, наполненный энергией. Не знаю, куда он ведет, но оставаться здесь больше нельзя!

Мы прыгаем в портал, взявшись за руки, и вот стопы уже утопают в мягкой зелени.

– Посмотри вокруг: это ночной лес, темный и спящий.

Ты дрожишь от холода, мокрая одежда облепила тело. Подожди немного, сейчас я разведу огонь.

Через несколько минут начинает успокаивающе потрескивать хворост в костре. Вверх взвиваются оранжевые искры, круг света расширяется, отбирая у темноты симпатичную полянку, на которой мы оказались. Постепенно наши одежда и волосы начинают высыхать. Ты больше не дрожишь от холода и снова расслабляешься.

Чудище

 – Устраивайся поудобнее около костра и попробуй немного вздремнуть после всех наших приключений.

 – А это безопасно? Здесь случайно нет монстров? – спрашиваешь дрожащим голосом ты.

 – Конечно есть, это же твой лес, и он полон чудищ, которых ты сама и создала, но они не причинят нам вреда. Прикрой глаза, а я расскажу тебе сказку, как в детстве.

 — М-м-м, как здорово, я так об этом мечтала, – шепчешь ты.

Жила-была одна девочка, и было у нее много даров…

…Умела она стихиями управлять, с луной разговаривать, зверей и птиц понимала, могла любую рану словом излечить. Сила ее была настолько велика, что, когда она улыбалась, солнце светило ярче и цветы стремились порадовать ее своим ароматом, а когда грустила, то тучи сгущались и шел дождь. Лес пел ей свои песни, а она подпевала ему звонким, как ручеек, голосом.

Однажды увидела она, как люди зверя дикого поймали и в клетку посадили. Обступили, пальцами показывают, хохочут, а тот даже не рычит, не вырывается. Подбежала к ним девочка, говорит: «Отпустите зверя, нельзя ему в клетке, он в неволе погибнет». Засмеялись люди, оттолкнули девочку, а зверь смотрит на нее глазами беспомощными и словно прощается. Навсегда.

Ужас охватил девочку, да так разозлилась она на мир, на людей этих, что совладать с собой не смогла. Поднялся сильный ветер, бросал горсти земли обидчикам в глаза, рвал деревья с корнями, словно траву, сносил крыши с домов, валил заборы. Молния ослепительным всполохом ударила в землю, следом грянул гром, треск стоял такой, словно конец света пришел. Кричали и метались люди, спасая свое добро, на все голоса выли, мычали, блеяли звери. Но вскоре все закончилось, будто и не бывало, а девочки и след простыл – уже спряталась она в родительском доме, забилась в угол, сама себя испугавшись.

Встревожились и родители: что же люди подумают, как же мы теперь жить будем? Надо с силой этой что‑то сделать! А силу ведь не продать и не подарить, она только ее, только девочке принадлежит. Тогда решили дары эти сокрыть, да подальше, чтобы никто не нашел. Девочка была очень хорошей и такой удобной, что не стала перечить родителям, собрала все свои дары в связку и в самую глубокую нору в дупле старого дерева положила, на замок закрыла, а ключики родителям отдала. Да так глубоко эти дары от всех скрыла, что со временем и сама забыла. Родители вокруг этого места лес посадили дремучий, чтобы совсем не пройти, и стражей поставили.

Были те стражи деревьями высокими да могучими, с руками-ветками, ногами-корнями. Кроны их шелестели сурово, а кора вся морщинами пошла, словно лоб древнего старика. Тяжелой поступью обходили они свои владенья, хмурились, под каждый кустик заглядывали – дары охраняли.

Лес рос, темнел, густел, становился непроходимым, и сторожить его почти не нужно было. Тем более девочка за дарами все равно не шла. Стражи от нечего делать в карты играли да ворчали друг на друга и на лесных обитателей.

– Белка в ветвях у меня завелась, представляешь? – жаловался один, с чувством бросая на пенек козырную карту поверх мелкой. – Всю кору своими когтями исцарапала. А как пойду куда‑нибудь, так и слышу, как в дупле орешки гремят. Гремят и гремят, сил моих нет!

– Да то в тебе труха шуршит, – отмахивался второй. – На что ты белке, старая ты коряга? Вон листья все опали с макушки, прятаться‑то ей и негде. Но лес нынче не тот, не тот, да…

– А вон она, белка‑то, не видишь? Скачет, щекотится!

– И то правда, углядел. Совсем распоясались, прыгают, лазают, шумят. Куда только волки подевались? Обленились, белок не едят, – с негодованием покачал ветками старик-страж.

В это время птичка мимо пролетала да обронила на него подарочек неуважительно.

– Ах ты ж! – погрозил тот узловатым сучком-кулаком. – Все загадили, порядку нет. Не то что в былые времена…

Так и коротали они деньки, не веря уже, что девочка однажды придет.

Родители сильно любили девочку и позаботились, чтобы она про свои дары не вспоминала, а леса боялась как огня. И зажили они счастливо, вот только девочка с тех пор совсем петь перестала и какая‑то грустная стала.

Дарам в темнице было непросто, но делать нечего, пришлось приспособиться: кто‑то колючками оброс, кто‑то шкуркой теплой, чтобы не замерзнуть, кто‑то рычать научился, чтобы непрошеных гостей отпугивать. И так они тосковали по своей девочке, что каждую ночь звали ее в надежде, что когда‑нибудь она услышит их и придет. Летел тот зов песней по белу свету да прямо к девочке