Книга Безупречный злодей для госпожи попаданки - Дарина Ромм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Не беспокойся, работорговец, мой язык на месте – тебя ведь здесь не было, так что ему ничто не угрожало.
Али дергает щекой, обнажает зубы в жестокой ухмылке и неспешно идет ко мне.
У него такое выражение лица, что я начинаю пятиться, пока не упираюсь лопатками в стену. Едва удерживаюсь от того, чтобы зажмуриться от страха, когда он нависает надо мной, и кляну свою несдержанность.
Али так близко, что я остро чувствую его запах - душистый табак, мускус и ярость. Не выдерживаю, закрываю глаза и тут же звучит окрик:
- Смотри на меня!
Двумя пальцами он толкает мой подбородок вверх, заставляя поднять лицо. Долго скользит по нему ничего не выражающим взглядом. Затем с силой стискивает мне челюсти:
- Открой рот. Нужно проверить твои зубы, рабыня.
Сдавливает еще сильнее и довольно оскаливается, когда я начинаю стонать от боли.
Отпускает, и пока я хватаю воздух и едва не плачу от унижения запускает пальцы в мои короткие волосы. Ленивым движением перебирает, внимательно рассматривает, оценивая их густоту. Затем равнодушно произносит:
- А теперь разденься, Федерика. Хочу посмотреть, появилось ли у тебя хоть что-то, за что можно взять с покупателей деньги - завтра тебе поставят клеймо, и ты пойдешь на продажу.
Глава 14
Мне кажется, что я ослышалась.
Тупо повторяю:
- Раздеться? Здесь?!
Судорожно сцепляю пальцы и замолкаю, надеясь, что приказ просто шутка.
- Мне долго ждать, Федерика? - в голосе Али появляется металл.
В полной растерянности я поднимаю глаза к его лицу, и мы снова сцепляемся взглядами.
В голубых глазах мужчины смесь льда, злости и досады. И капля горечи на самом дне зрачков.
Я облизываю пересохшие от страха и возмущения губы и с трудом произношу:
- Что нового ты надеешься найти под моим платьем, Али? Ты много раз, не спрашивая моего согласия, рассматривал мое тело. С тех пор в нем не появилось ничего нового.
- Кажется, ты до сих пор не поняла, что твое согласие - это последнее, что меня интересует, рабыня. Я могу забрать все, что у тебя есть - твое имя, твое тело. И, конечно, твою жизнь…
И снова окрик:
- Разденься!
- Нет! – слово слетает с моих губ раньше, чем я успеваю подумать.
В тот же миг мужские пальцы сминают ворот моей туники. Рывок, и ткань с треском расползается в стороны, обнажая меня почти до пояса.
Я ахаю, отталкиваю руки работорговца и тяну слетевшую с плеч тунику обратно.
Еще один окрик. Ещё рывок, и остатки моего платья отлетают в сторону, жалкой кучкой приземляясь на пол у стены.
Теперь я стою перед работорговцем абсолютно голая. Судорожно прижимаю руки к груди, пытаясь прикрыться, и опять, словно щелчок бича, звучит:
- Опусти руки!
От равнодушия Али не осталось и следа. Он тяжело дышит, челюсти сжаты, подбородок напряжен, а в голубых глазах плещется ничем не прикрытое бешенство.
- Ты плохо слышишь, рабыня?!
Я набираю полные легкие воздуха, распрямляю плечи и медленно опускаю руки. Приподнимаю подбородок и глядя Али в глаза, насмешливо произношу:
- Можешь смотреть, работорговец.
Твердые губы сжимаются в узкую полоску, голубые глаза темнеют и начинают неспешно скользить по моему телу.
Я уже знаю, что оно не очень красиво - худое, с крошечной грудью, узкими бедрами и тощими ногами. Не то, что ценят мужчины в этом мире. И не то что нужно Али.
И почему-то, мне все равно, что он смотрит. Ненависть к этому мужчине вытеснила из моей души и стыд, и смущение, и страх.
Именно поэтому я еще выше задираю подбородок и презрительно цежу:
- Какое счастье, что не ты будешь хозяином моего тела, работорговец. Если бы это случилось, я бы предпочла умереть…
Голубую радужку снова покрывает ледяная корка. Красивые губы разжимаются:
- У тебя будут сотни поводов умереть, принцесса Федерика.
Взгляд голубых глаз снова перетекает с моего лица вниз, к шее, затем от ключиц к груди. На впалом животе надолго задерживается, и я чувствую, как он нервно дёргается и втягивается, почти прилипая к спине. Губы Али усмехаются, а глаза почти осязаемо шарят по моим ногам.
Замирают на щиколотках и быстро возвращаются к лицу. Глядя мне в глаза Али брезгливо цедит:
- Тело у тебя, и впрямь, лучше не стало. Можешь идти, куда шла.
Я поворачиваюсь, и под его тяжелым взглядом иду в сторону лазарета, даже не подумав прикрыться хотя бы остатками своей туники.
Так и шагаю, обнаженная, до своей комнаты, под насмешками и шепотками встречных. Не обращаю на них внимания - мне плевать.
Только когда на пороге комнаты сталкиваюсь с изумленным взглядом Лазариса из моих глаз начинают капать слезы.
Вечером я сижу в кабинете целителя. Неспешно пью отвар, который он готовит для меня дважды в день, и покачиваюсь на деревянной табуретке.
Лазарис в это время копается в своем огромном шкафу, где, как я уже знаю, хранит самые ценные ингредиенты и готовые зелья.
Последнее время наши с ним отношения немного потеплели. Во всяком случае, лекарь прекратил дергать меня за волосы, когда его что-то не устраивает в моем поведении. Я в ответ перестала называть его «господин», и кажется, ему это понравилось.
- Что ты сегодня устроила, девочка? – спрашивает Лазарис неожиданно, выныривая из своего шкафа со склянкой в руке.
- О чем ты?
Старик сверкает на меня глазами и мрачно поясняет:
- О том, что ты пришла в свою комнату обнаженной. И о том, что господин Али голыми руками разнес половину своей спальни. Пришлось накладывать мази на его разбитые костяшки.
Резким движение Лазарис вырывает у меня пустую чашу и наклоняется к моему лицу.
- Завтра вечером будет таврение. Заклеймят всех недавно доставленных рабов. Тебя тоже.
- Знаю. Али еще утром пообещал мне это, - я зло усмехаюсь.
- «Господин Али», дерзкая нахалка! – одергивает меня целитель. – Если бы ты вела себя, как я учил, завтра твоей
