Книга Бумажные летчики - Турбьерн Оппедал

его из розетки, но тогда кому-то пришлось бы вытирать лужу, натекшую из морозилки.

За окном город начинает просыпаться. Автомобильные шины прокручиваются на скользком снегу. Лают собаки. Пора выходить.

Собаки. Я вдруг вспомнил. В тот день в Денизли, когда застрелили из дробовика бездомную собаку, я был на прогулке один. Почему же мне помнится, как плакала М? Она никогда не плакала. Может, мне это приснилось. Вероятно, таким способом я пытаюсь сохранить в памяти какое-то ее качество.

47. Словарь путешественника: милосердие. Несогласие с прошлым.

48. Когда я смотрю на открытку от М, не могу не вспомнить о том, как все начиналось. Обычная история: студенческая вечеринка, алкоголь, разговоры, ночной автобус. По пути с остановки она прижала меня к забору и поцеловала. Было страшно холодно, но мне все равно показалось, что я чувствую тепло, проникающее сквозь одежду. У подъезда она задрала рукав моей куртки и несколько секунд разглядывала старый шрам. Эффект проявился немедленно – как будто у нее в глазах потушили свет. М притихла. Она посмотрела мне в глаза и решительно сказала: не сегодня, а потом вошла в подъезд и заперла за собой дверь. Уже когда я шел по улице в сторону дома, я понял, что не взял у нее номер телефона.

49. (Открытка, Сантьяго-де-Компостела) Здравствуй, С, я последовал твоему совету и прошел по паломнической дороге в Пиренеях. Ты ведь считаешь, что мне недостает духовной пищи. И что этот путь – единственное, что может унять мою боль. В чем бы ни была ее причина. Кстати, я прихватил для тебя сувенир.

Ну да, это раковина моллюска. У всех паломников есть такие – как символ того, что тело апостола Иакова вынесло на берег, усеянный раковинами. Еще в начале пути мне выдали небольшую книжицу с изображением раковины на обложке. За каждый исторический памятник, каждый монастырь и каждую развалину, которую я посещаю, мне ставят штампик. А если я заблужусь, нужно искать раковины, вставленные в мостовую. Испанцы оказались достаточно предусмотрительны, чтобы зарегистрировать исключительные права на изображение этой раковины. По вечерам мы с другими паломниками сидим за стаканчиком тодди и сравниваем штампы в наших «паспортах».

Вероятно, мне следует понимать тебя так, что это путешествие облегчит мою жизнь. Когда единственная задача заключается в том, чтобы поддерживать ровный темп, ставить одну ногу впереди другой, отмеривать тридцать километров в день, то в отдельные моменты получается почувствовать, что все хорошо, и мир движется в правильном направлении. Спустя неделю тело болит в самых неожиданных местах – я и предположить не мог, что они как-то участвуют в ходьбе. В общем, для меня это беспроигрышная ситуация.

По твоему совету я взял с собой хороший и увесистый роман («Шантарам», куплен в аэропорту за четыре евро), но поскольку каждый килограмм в рюкзаке может стать лишним, я обзавелся привычкой прочитанные главы вырывать из книги и оставлять в месте ночевки. Следующий паломник сможет прочесть книгу след в след за мной. Если только он выберет тот же маршрут и тот же темп. Вероятно, это станет темой для вечерней беседы у камина.

А вы прочли ту главу, где он сидит в тюрьме? Нет, я шел южным маршрутом из Порту. А эпизод о съемках болливудского фильма? Я сегодня утром пришел из Ронсесвальеса, говорит третий, и меняю ту часть, где он лечит жителей трущоб, на главы о поездке в Афганистан. А есть у кого-нибудь глава о прокаженных? Заманчивая мысль, правда?

Я уже заканчиваю, еще раз спасибо за совет. Хотя путеводители предлагают и другие паломнические маршруты (дом Элвиса в Грейсленде, могила Джима Моррисона в Париже), с этим мало что может сравниться. Стоит только взглянуть на картинку. Пещера Альтамира пережила империи, богов и богинь. Наскальные рисунки останутся на ее стенах и тогда, когда все давно забудут апостола Иакова. Сложно оставить в мире более долговечный след.

50. Что действительно облегчает жизнь, так это подготовка. Стиральная машина выключена. Вилка плиты вытащена из розетки. Окна закрыты. Я взвешиваю в руке черную коробочку.

Она останется здесь.

Раннее утро. Сад прячется в густом тумане. Сегодня я уеду. Рюкзак собран. Я зеваю и вытягиваю руку над головой – ее покалывает, должно быть, отлежал во сне.

На столике лежит одна из открыток, которые я отправлял Лакуну. Будь так добр, не присылай мне подарков на Рождество и прочие праздники. Я и так знаю, что я твой брат. Но я не хочу быть тебе обязанным. Открытки вполне достаточно. На картинке надпись золочеными буквами: Церковь кораблекрушения Св. Павла. Она изображает руку апостола – плоть и жилы выполнены из серебра и алмазов. Ставя чайник, я думаю о том, что эта открытка может послужить источником вдохновения для всех нас, видящих смысл жизни в том, чтобы лезть на рожон. Текст на обороте, как обычно, представляет собой цепочку занятных допущений, отправной точкой которых служит заявление, что наконец-то найден прототип доктора Стрейнджлава.

Немало времени прошло с тех пор, как я смотрел этот фильм, но я помню отдельные кадры: никелированные колеса инвалидного кресла, сверкающие в темноте стекла очков. И рука. Стрейнджлав – убежденный технократ, обладатель искусственной роботизированной руки, которая все время восстает против него. В течение всего фильма он прячет ее в черной перчатке, и ему приходится то и дело держать ее другой рукой, чтобы она не принялась его душить и не вскинулась в нацистском приветствии американскому президенту. Тело полностью укомплектовано, и в данном случае технология является целью, а человек – средством.

Кибернетика и трассубстанциация – одно таинство, говорится в открытке. Благородные металлы пресуществляются в плоть.

Уверен, это произвело должное впечатление.

Мораль, как мне видится, можно трактовать двояко. Быть может, речь о том, что невозможно убежать от себя. Невозможно подделать свою собственную сигнатуру. Что бы ты ни делал, все это несет на себе отпечаток твоих прошлых действий. Неслучайно ведь отрубленные руки были валютой работорговцев, а рука в кожаной перчатке пыталась душить хозяина.

Но, может быть, все ровно наоборот. Может быть, это осознание и принятие того, что от нас постоянно что-нибудь отваливается и заменяется новым. Зубы, волосы, мечты, одежда. Когда дедушка умер, бабушка взяла себе его мобильник. Каждый раз, когда она мне звонила, на экране высвечивалась