Книга Сезон обольщения - Дженнифер Хеймор

— Я хочу тебя, Бекки. С того момента как тебя увидел, я хотел уложить тебя в постель.

Она чуть не расхохоталась. Ведь за такие же точно мысли и мечты о нем она сама считала себя окончательно испорченной.

— Но подобные чувства не омрачат всего того, что происходит сегодня между нами. Этот вечер значит для меня намного больше.

Это было странно. То есть то, что сама она так думала, — правда. Но ведь Джек — мужчина. Разве для него здесь могло быть что-то большее? Бекки немного склонила голову набок и вопросительно взглянула на собеседника:

— Неужели?

Он провел большим пальцем по ее нижней губе, слегка прижимая.

— Ты прекрасна и должна знать это. И очень не похожа на других леди из высшего света.

Плечи Бекки невольно напряглись. Ей всегда доставляли неловкость разговоры о ее внешности. Она никогда не ощущала себя хозяйкой собственного тела и часто, смотрясь в зеркало, видела лишь напуганную одинокую женщину, которая выглядит гораздо старше своих лет. Женщину, наделавшую в своей жизни множество трагических, ужасных ошибок и едва не погубившую этим всех, кого она когда-нибудь любила.

— Тебе не нравится, когда говорят о твоей красоте. — Это не было вопросом. Джек мягко усмехнулся и горько добавил: — Мне тоже.

Бекки промолчала.

— Вот видишь? Я чувствую связь с тобой, какой у меня не было до этого ни с одной девушкой. Между нами есть какие-то узы, гораздо более важные, чем простое физическое влечение.

Если бы сейчас в ее голове загудели сотни набатов, это утешало бы лучше, чем его слова. Джек был так серьезен. И говорил о гораздо более глубокой связи, чем вожделение…

— Никто из нас не знает, что преподнесет будущее, но я не оставлю тебя беззащитной, и не важно, что нас ждет впереди.

Бекки прижала ладонь к его груди:

— Благородный Джек.

Повисла короткая напряженная пауза, после которой Джек сказал очень тихо:

— Никогда не делай эту ошибку. Не думай, что мне присуще это качество.

Что-то он темнит. Сначала излагает самые рыцарские (во всяком случае, насколько это позволяют предлагаемые обстоятельства) намерения, а потом отрицает свое благородство. Бекки прищурилась:

— Значит, ты мне солгал.

— Нет.

— То рассказываешь о своем благородстве, а потом вдруг говоришь, что это вовсе не твоя черта. Как такое возможно?

— Есть две простые вещи. Я хочу обладать тобой и доставлять тебе удовольствие, обладая. Хочу уберечь тебя от бед. Все остальное во мне куда более сложно и, уж конечно, менее благородно.

Она кивнула, вновь обвила его стан руками и, с новой силой ощутив тепло, которое разливалось по телу от близости с ним, удовлетворенно вздохнула.

— Но ты увлекла меня слишком далеко, — тихо молвил Джек. — С каждой секундой мои страдания нарастают.

— Вовсе ты не похож на страдальца.

Достав из-за спины руку Бекки, Джек втиснул ее между ними, так чтобы она ладонью ощутила его возбуждение.

— Ты искушала меня с самого первого вечера, который мы провели наедине. А теперь вот это происходит всякий раз, когда я с тобой. И если ты далеко, я все равно не могу перестать о тебе думать. — Он взглянул на нее с подобием раздражения. — В конце концов, это становится просто неудобно.

Бекки выдавила улыбку.

— Вынуждена просить прошения за то, что моя испорченность не позволяет мне с восторгом слушать твои признания.

Сильно сжав твердый член, Бекки услышала приглушенное рычание Джека — почта стон — и тут же почувствовала себя чуть ли не виноватой.

— Пойдем со мной, — сказал Джек, и в голосе его прозвучала волнующая смесь мольбы и приказа.

Бекки крепко прижала ладонь к его четко обрисованной грудной мышце и, закрыв глаза, молвила:

— Да, отнеси меня в постель.

Джек встал с дивана и поднял ее так, будто она была легче перышка. Платье свисало, драпировкой ниспадая с талии и обвивая бедра. Джек приблизился к дверям спальни и, толкнув их ногой, вошел.

Комната была красиво обставлена. На стенах висели картины с пейзажами континентальной Европы. Лиловый ковер был расшит золотой нитью — в цвет обоев. Свечи медных настенных канделябров отбрасывали золотистые лучи, освещавшие всю комнату. В центре стояла кровать. Золотые витые шнуры с кистями поддерживали складки бархатного балдахина столь глубокого синего цвета, что в полумраке он казался черным. Из-под него виднелась богатая резьба дубового изголовья. Многочисленные подушки светло-пурпурного, черного и золотого цветов были разбросаны по вышитому темно-синему покрывалу.

Эта комната была будто нарочно создана для таких свиданий. Бекки старалась не думать о том, что мистер Шеффилд постарался специально, но мысль не покидала ее и она даже вспыхнула от смущения.

Откинув покрывало вместе с одеялом, Джек уложил свою ношу на мягкую простыню, предупредительно подсунув ей под голову одну из подушек. Бекки поняла, что он собирается снять с нее платье, и сразу же забыла о мистере Шеффилде.

— Я не собираюсь разрывать его, — сказал Джек, осторожно стягивая платье с бедер.

Бекки подняла ноги, и мягкий муслин соскользнул с пояса по бедрам, по коленям — совсем прочь, оставив ее совершенно обнаженной.

Она старалась дышать ровно, видя, как он расстегивает брюки. Сжав губы, вцепившись пальцами в простыню, Бекки смотрела, как он сбрасывает ботинки, как штаны соскальзывают с узких бедер. Наконец, сняв также и чулки, Джек забрался на постель подле нее.

Он устроил ее рядом, так что они были полностью прижаты друг к другу — от головы до ног, лицом к лицу. Его внушительный твердый орган упирался ей в бедро.

— Я не буду торопиться, — проговорил он, словно самому себе. — Пусть я умру от желания, но торопиться не буду. — Он взял ёе лицо в свои ладони. — Помни о том, что я тебе сказал раньше.

— Помнить?.. — еле слышно переспросила она.

— Я никогда тебя не обижу. Помни это.

— Я… о да! — выдохнула Бекки. — Я запомню.

И он поцеловал ее нежно, упиваясь сладкой амброзией ее губ. Она крепко держалась за широкие плечи Джека, голова у нее кружилась, почти болезненное желание распространялось по всему телу точно сладкий яд.

Тем временем его ладонь заскользила: покинув щеку, погладила шею, очутилась на груди, сжимая ее и нежно массируя, тогда как пальцы дразнили сосок, и Бекки вскрикивала и ахала, а он ловил эти звуки ртом.

Затем, обхватив крутой изгиб ее бедра, Джек крепче прижал ее, и она, лишенная всякой самостоятельности, могла лишь слегка шевелиться, стараясь как можно крепче прижаться к его телу, желая большего.

— Вот так хорошо, — промолвил он. Рука его скользнула ниже, между ног, прямо к центру, и Бекки чуть не выскочила из постели. — Что? Слишком скоро?