Книга Аромат счастья - Натали де Рамон

Я невольно закрыла руками вспыхнувшее лицо, потому что до меня наконец-то дошло, что подразумевал Педро под «золотой Шелгвауканой»... Мне хотелось убежать, провалиться... Ничего себе комплиментик!

Когда я отвела от лица руки и открыла глаза, стул Педро был уже пуст. Я опять изумилась способности этого гиганта двигаться беззвучно.

— Не обижайся на него, Мари. — Игнасио виновато погладил мою руку. — Он простой парень.

— И по-своему весьма галантный, — Марега тоже вступился за Педро, проследив взглядом за действиями Игнасио. — Все-таки давайте выпьем за Шелгваукану! В смысле, настоящую, золотую...

Мы выпили, смущенно опустив глаза. Теперь нам всегда будет смешно и неловко произносить это слово, подумала я.

— И что же пишет о ней достопочтенный господин Бонвояж? — спросил Марега. — Вы ведь наверняка уже почитали его дневник?

Игнасио взглянул на меня. Я кивнула. Какой смысл скрывать? Марега имеет такое же право самостоятельно изучать записи Бонвояжа, как и любой другой посетитель архива.

— Дневник Бонвояжа — это небольшая, переплетенная в кожу толстенькая тетрадка, размером примерно в четверть листа. Из хорошей бумаги. Записи велись карандашом, почерк автора дневника достаточно неразборчив, — медленно и сухо говорил Игнасио, как будто диктовал канцелярский отчет.

Я понимала, что ему совершенно не хочется рассказывать о своей «добыче». Естественно, понимал это и Марега.

— Это та самая рукописная книжка, которая лежала на вашем столе, доктор Эньярош? — нетерпеливо спросил он.

— Да, мистер Марега. Та самая, — согласился Игнасио и замолчал, пока подошедший официант пополнял наши запасы провизии.

Наконец официант ушел, но Игнасио не торопился с рассказом, наливая в бокалы вино.

— Господа, а не выпить ли нам всем на «ты»? — предложила я, чтобы убрать нависшую тишину. — Ведь так гораздо удобнее, правда, Игнасио?

— Конечно, мистер Эньярош! — поддержал меня Марега. — Мне будет лестно, если вы станете называть меня Алехандро или просто Алекс, как зовут меня все мои близкие друзья!

— Идет, просто Алекс! — Игнасио поднял свой бокал. — А я — просто Игнасио.

— А я — просто Мари! — усмехнувшись, представилась я, прибавив себе словечко «просто» как некий объединяющий нас символ, и мы все дружно выпили.

— Неужели сеньорита опять никого не поцелует? — с интонацией и акцентом Педро спросил повеселевший Марега. — Когда пьют на «ты», поцелуй является ритуалом. — Он слегка наклонил голову, красиво приподнял бровь и как бы пригладил пальцем усы.

Мне опять сделалось жарко. Этот магический жест трогающего губы пальца просто сводил меня с ума. Нет, правда, а почему бы мне и не поцеловать его? Ритуально?

— Хорошо, — смилостивилась я и, прикрыв глаза, подставила Мареге свое лицо.

Он очень быстро дотронулся губами до краешка моего рта, но я успела почувствовать сначала дыхание, потом — прикосновение губ, а затем — усов. И это было восхитительно!

— Теперь очередь просто Мари. — Из глаз Алекса в мои тек бурлящий поток.

— Да-да, конечно... — Я слегка коснулась губами его подбритой над бородой щеки и тут же отстранилась, а он уже целовал мою руку.

В глазах Игнасио царила тоска. Мы и так уже давно были на

«ты», целоваться нам сейчас вроде бы не было причины, но зачем отказывать себе в удовольствии наконец-то почувствовать вкус губ Игнасио? Что же, он зря потратил время на визит к парикмахеру?

— Просто Игнасио, — я заглянула в самую глубину его больших темных глаз, — ритуал есть ритуал.

И отодвинула в сторону разделявший нас стул Педро. Все равно между нами оставалось пространство, и, чтобы поцеловаться, кто-то один должен был встать со своего стула.

Мы поднялись. Одновременно. И поцеловались. По-настоящему. В губы. Долго. Это я поняла, когда мы разжали объятия и я невольно взглянула вокруг. Да, сегодня я действительно была звездой вечерней программы. Все присутствующие аплодировали нам, как если бы мы были молодоженами, а они — гостями на нашей свадьбе.

Марега кашлянул, повел бровью и опять коварно потрогал пальцем свои усы, когда Игнасио, поправив очки, опустился на стул Педро, то есть рядом со мной, и переставил приборы.

— Пожалуй, не мешало бы выпить за путешествие мсье Бонвояжа, — подчеркнуто безмятежно сказала я. — Кстати, к воротам Шелгвауканы он попал через две недели пути после отбытия из Эдуара.

— Нет, Мари, не через две недели, а на десятый день, — поправил меня Игнасио, наполняя бокалы. Между прочим, кувшин он держал левой рукой. Видимо, правая действительно здорово болела, если даже при поцелуе он обнимал меня только левой.

— Но даже за десять дней можно добраться до Венесуэлы, я уж и не говорю про Бразилию, — предположил Марега.

— Алекс, ты забыл, что путешествовали они сто с лишним лет назад. Не было ни дорог, ни автомобилей, — снисходительно напомнил Игнасио. — В день они могли продвинуться самое большее километров на пятнадцать-двадцать, а то и на пять. Не забывай, поклажа, инструменты, провизия, что-то везли на лошадях, что-то несли на своем горбу носильщики, ведь по джунглям да по горам лошадь пройдет не всегда.

— И куда же они двигались по джунглям да по горам? — Мареге определенно хотелось знать более конкретный маршрут.

— На северо-запад к истокам реки Маны. На карте по прямой это километров сто, а на самом деле — путь колоссальный и тяжкий.

— А ворота? Неужели там действительно ворота? И стена вроде Китайской? — не унимался Марега и сам налил нам вина, пожалев руку Игнасио.

— Бонвояж называет воротами некое условное место, тропу, которую хранит каменный истукан в виде гигантской головы с ручками.

— С какими ручками? Чтобы его переносить?

— Нет, Алекс, у истукана много маленьких рук, индейцы называют его еще «Вечное Дерево».

— Потрясающе! — От восторга Марега хлопнул в ладоши.

Официант воспринял это как зов и принес нам еще вина, потому что мы, оказывается, уже опустошили кувшин. Мы принялись за второй, и я чувствовала себя превосходно, хотя обычно почти не пью и терпеть не могу пьяных.

Глава 8, в которой можно плыть по реке либо идти по тропе

— Я ж говорю, от Вечного Дерева можно либо плыть по реке, либо идти по этой самой тропе, которая будет периодически пересекать реку. А потом...

— Да не потом, Игнасио, а завтра! Завтра же мы отправимся в Шелгваукану! Дай я тебя расцелую, дружище! — И Марега полез к Эньярошу целоваться. — Как же я рад!

Неужели он действительно так рад? Или просто пьян? Что за глупости целоваться с мужчиной, когда можно поцеловаться со мной? Ну и пусть целуются, а я налью себе еще вина! Но кувшин почему-то был пуст.