Книга День свалившихся с луны - Наталья Труш

– Можно. Отчего ж не посмотреть?! Бери чай и пошли в зал.

«Залом» Света назвала самую большую комнату, совершенно пустую, если не считать одинокого венского стула с гнутыми ножками у окна и засохшего цветочного букета в трехлитровой банке на подоконнике. Стены были завешаны картинами в рамах и без.

– Смотри! Это все Ванькины. Тут, конечно, не все! Но это наше лучшее и любимое. Ванька эти работы никому не отдает!

Света села по-турецки на низкий широкий подоконник, затянулась новой сигаретой, выпустила дым тонкой струйкой и блаженно прикрыла глаза. И дальше вещала вот так, не меняя позы, слегка раскачиваясь, не открывая глаз.

– У Вани удивительное чувство цвета. Вот смотри, как синяя чашка на столе отражается в луже разлитого чая и как все это смотрится в зеркальном боку самовара. Вроде бы одна и та же чашка. Но вот она с оттенком чайного цвета. А вот – в самоварном золоте. И как он этого добивается – знает только он, Ванька Сурин. Нам всем учиться и учиться у него. Хотя и нет смысла. Не догнать! Ванька – кто? Талант!! А мы... так... подмастерья...

– Света, а вы пробовали?

– Хм... «Пробовала»... Да я в академии училась! Правда, малость не закончила. Че-то такое в мозгу повернулось, жизнь лихая закрутила, ну, я и... отдала ее Ваньке! И не жалею...

* * *

Даша просидела у Светы чуть не до вечера, слушая ее рассказы про Ванькин талант, про выставки и домашние презентации «для своих».

– Ты приходи! – разрешила ей хозяйка.

Света проводила Дашу красивым воздушным поцелуем и захлопнула двери. Спускаясь по лестнице, Дарья слышала, как Света запела. Вернее, это была просто музыка без слов. Словами было Светино завыванье, будто ветер пробежался по трубе.

* * *

А на следующий день Даша пришла снова. Света была не одна. Даше открыл парень, светленький, в круглых очочках, похожий на кролика из мультфильма. И фамилия у него была соответствующей – Зайчик. Это уже потом Дашка фамилию узнала и обрадовалась: до чего ж она подходила этому мультяшному кролику!

– Сеня! – сунул ей «кролик» маленькую ладошку.

– Даша.

– Будешь Даней! – И парень заорал благим матом куда-то в глубь квартиры: – Народ! Валите сюда! Я вас с Даней познакомлю!

Народ и правда повалил из всех углов. На Дашу посмотрели все обитатели мастерской. Кто просто кивнул, кто к ручке приложился. Последним выплыл из дальней комнаты Ваня Сурин.

– Дык... мы того... знакомые! Ты чего, опять из-за протечки?! Я ж объяснил – не мы засрали трубу! Мне что, пойти всем там глаз на корпус натянуть?! Я могу, раз слов не понимают!!!

– Ваня! Ты что разошелся?! – высунула нос из кухни Света. – Это Дашка! Нормальный человек. Человек, понимаешь?! – У Светы получилось «челаэк». – А не какая-то там Марь Иванна из ЖЭКа. Проходь, Даш, Ваня не в духе сегодня. Иди, Ваня, поспи, поешь, но не отсвечивай тут и не ори! Сенька, девочку введи в курс дела, что тут и как!

Сеня, спрятавшийся было куда-то в лабиринт коридора от грозного рыка Вани, мгновенно выскочил из укрытия, помог Дашке снять куртку и повел ее по мастерской.

– Я сейчас тебе свое покажу. Скажешь, как тебе, ладно? А то некоторые тут орут – «мазло»!

Даше Сенино письмо тоже как-то не пришлось по вкусу. Чудовища с гребнями на головах, уродцы шестиногие и семиглазые, и все это в диких красках. Нет, Даше это было совсем не понятно. Но сказать вслух не смогла и на Сенино «Ну, как?» кивнула и промычала: «Интересно...»

– А я что говорю??? Я им всем говорю – это вот самая истина. Это вот мы такие, и жизнь наша такая. А реализм – бабушки, там, с палочками, пионерки в сандаликах и с эскимо на палочке – это все полная хрень на палочке... Я такое тоже могу. Могу! Не веришь? Пошли мою папку с эскизами посмотрим. Пошли-пошли!

– Сеня! Ты что человека напрягаешь, а?

У Светы опять получилось «челаэка», видимо, она так говорила это слово всегда.

– Сеня, тебе все верят, и не надо никого напрягать. Потом покажешь ей свой реализм. И уродов своих хватит демонстрировать. Нравится писать такое – пиши, но никого не агитируй. А то опять на Ванино «Прости, нечаянно!» нарвешься!

Сеня послушался и от Даши отстал. Но еще несколько раз подходил к ней за какими-то мелочами, что позволило Свете в конце дня сказать, хитро заглянув в Дашкины глаза:

– А Сенька на тебя запал! Нормально. Он парень хороший, правда, со своими тараканами... И тараканищами...

Что это значит – Даша узнала потом. А сейчас ей пока это было и не интересно. Какая разница, какие у человека тараканы, если она просто дружит с ним?

С Сенькой было прикольно. У Дашки нарядов никаких особых не было. Деньги, что остались от продажи бабушкиного дома, Дашка не трогала, не тратила на глупости, зная, что, случись что, никто ей не даст ни рубля. Так что это был ее НЗ. Одевалась и кормилась на дворничью свою зарплату. Много на нее не разгуляешься. И потому Дарья носила старенькие джинсы и свитера с вытянутыми рукавами и воротом типа «труба».

Сенька был, как и Даша, одинок в этом городе, который не очень-то принимал пришлый люд. Он приехал в Питер из-под Пскова, где у него остались родители и куча братьев и сестер. Ни о какой помощи из дому и речи быть не могло. А Сенька еще и категорически отказывался «молотить на государство», и никакой комнатой, которую мог бы по лимиту получить, его было не соблазнить. Лимиту Сенька презирал. Это Даша сразу поняла.

– Ты дворником трудишься за комнату, что ли? Лимита, что ли? – спросил Сенька, и Даша уловила в голосе что-то такое, что заставило ее прикусить язычок и правду не выдать.

– Нет! Ты что! Я местная! Вернее, так: корни у меня питерские. Просто я родилась на Севере. У меня бабушки-дедушки знаешь кто? Полярники! Метеорологи! Они тут почти не жили. Все больше на Таймыре. А тут комната была. Вот она мне и досталась.

– Везет тебе! – оценил Сенька, и Даша поняла, что сказала все правильно. Она уже наслышалась «Понаехали тут!» от ухоженных старичков и от тетенек, которые и сами-то в недавнем прошлом были из «понаехавших», просто тщательно заполировали это прошлое, забыли, из каких псковско-новгородских деревень приехали покорять Петрову столицу. Забыли или сделали вид, что забыли, как жили в рабочем общежитии, вставали в шесть утра и пилили на другой конец города на трех-четырех видах транспорта и гнули горб с утра до вечера на стройках, чтобы через десяток лет получить квартиру, уехать из общаги и навсегда забыть свое лимитированное прошлое.

Вот Сенька и не хотел приобщаться к армии питерской лимиты ни за какие коврижки.

– Чем же ты живешь? Как бабки зарабатываешь?

– Да как все наши! – Сенька свистнул. – Дел хватает...

* * *

Уклончиво ответил. Карты раскрывать не хотел, потому что приходилось ему порой заниматься делами очень далекими от тех, какие он любил. Да и жить было негде. Спасибо Ване и всей этой гоп-компании, с которой судьба свела Сеню год назад. Его приняли в команду, как принимали туда всех, кто приходил и что-то делал ради общего блага. У Вани можно было поесть и заночевать – квартира огромная. А если еще принесешь раскладушку, как это сделал Сеня, то, считай, обеспечен спальным местом надолго.