Книга Позывной «Курсант» #2 - Павел Барчук

посмотрим, конечно…– Я пожал плечами, стараясь выглядеть все тем же открытым, простым пацаном, которому можно по ушам ездить сколько угодно. — Но вообще, спасибо. Что поддерживаете. Помогаете.

— Хватит тебе, Алексей! — Николай Николаевич небрежно махнул рукой и свернул к парку «Сокольники».

Вообще, ехать по старой, довоенной Москве было очень непривычно. Вроде все знакомое, а с другой стороны — ни черта подобного. Ну, то, что прибыли мы к известному месту развлечений я, конечно, понял. Тут не ошибёшься.

— Ты пойми, Алексей, прикипел к тебе. Вот с первого взгляда понял, хороший ты парень. Правильный. Так что имей в виду… — Клячин снова повернулся и посмотрел на меня тепнрь уже добрым, родственным взглядом. — Всегда можешь говорить о своих проблемах или переживаниях. Я на твоей стороне. Могу, конечно, и пожурить. Даже выдрать ремнем, если что. Меня вон батя в детстве возжами знатно охаживал… Но за дело! И вырос я достойным человеком.

— Ага…– Улыбка у меня получилась даже почти натуральная. — Спасибо! Вы прямо, как отец родной.

Мы оба замолчали. Видимо, чекист немного прихерел от моих слов. Насчет отца. Потому что звучало это, конечно, бредово. Клячин, мне показалось, даже немного поморщился и вроде задумался. Соображал, наверное, это он так классно заливает, или я такой идиот. Ну, какой, к чертовой бабушке, отец? Знаем друг друга без году неделю. Да и надо быть точно шизанутым, чтоб поверить словам чекиста.

Но… Тут мне на руку возраст Реутова. Недооценивает меня чекист. Точно недооценивает. Считает, что вполне может манипулировать. А так оно и лучше. Пусть остается в святом неведении.

— Николай Николаевич, — Нарушил я тишину. Тем более, мы уже припарковались и Клячин, заглушив мотор, слегка завис, не торопясь выходить на улицу. — Почему именно Вы? Имею в виду, именно Вы за мной приехали в детский дом. Нет, я не против. Вообще. Наоборот, даже рад. Просто интересно, совпадение такое? Перст судьбы?

— А-а-а-а-а…да, нет, конечно. — Клячин задумчиво уставился в окно, изучая вход в парк. — Товарищ Бекетов сразу знал, что ты будешь в этом списке. Он как-то неожиданно стал интересоваться судьбой детдомовца… Вот и отправил меня. Кстати…

Николай Николаевич резко повернулся, уставившись мне в глаза.

— А почему Игорь Иванович заинтересовался твоей судьбой? Я о тебе впервые услышал, когда стало известно про спецгруппу, в которую решили набрать таких пацанов, как ты. Если честно, думаю, твое присутствие в этой группе и есть заслуга Игоря Ивановича. Главное, ни разу прежде ничего не говорил он о Реутове Алексее Ивановиче. А тут вдруг…Даже постарался, чтоб именно я тебя привёз. Видишь ли, для каждого кандидата нужно, вроде как, поручительство. Ну, вот кто парней доставил, тот и поручиться должен. Мол, прошел человек проверку или нет. Я то со спокойной душой это сделал. Ты и правда подходишь. Да и вообще… Просто интересно. Откуда ваше знакомство с товарищем Бекетовым пошло.

— Вот так номер…– Я изобразил на лице офигевание. — Честно говоря, думал, Вы мне расскажете. Николай Николаевич, я же не помню ни черта. Вы забыли? Впервые товарища старшего майора государственной безопасности в Мытищах увидал. Нет, ну, может и раньше встречались…только в моей башке нет такой информации.

— Ах, ты черт…точно. — Клячин хлопнул себя по лбу. — Вот дурак старый. У тебя ведь проблемы с памятью…Извини, Алексей…

Мы еще почти минуту пялились друг на друга. Чекист со скорбью во взгляде, мол, прости, забыл. Я — с восхищением от того, что у меня есть такой крутой друг — целый Клячин.

— А в доме вы беседовали. Когда я дрова на улице рубил? — Снова попытался свернуть разговор к нужной теме чекист. — Неужто ничего не рассказывал товарищ Бекетов? И ты сам не спрашивал. Это же не просто человек с улицы.

— Да он больше интересовался, что произошло. Насчет драки, имею в виду. Как в детском доме жилось. Ну, вот это все. Вкратце о Школе говорил. А насчет прошлого… Сказал, лучше бы мне самому вспомнить. Да и не играет это роли. Прошлое неважно. Главное — настоящее. — Я уверенно смотрел на Клячина и так же уверенно врал. Если он решился расспрашивать меня, значит, задать вопросы Бекетову просто не может. Но покоя нет Николаю Николаевичу. Точно. Его прямо из себя выводит отсутствие информации.

— Ясно…Тоже верно. Ну ты, если что, всегда знай. Я — рядом. Готов стать тебе отцом. Вижу, ты не подведёшь. — Николай Николаевич положил руку мне на плечо и крепко сжал его.

Честно говоря, есть ощущение, он сам офигевал от того, что несёт. Но ему кровь из носа важно со мной подружиться. Стать тем, кому я доверяю. И, наверное, тем, кому буду рассказывать какие-то важные вещи. Например, о Бекетове. Чертов серпентарий. Дуэт жаба-гадюка. Кто кого сожрет, но при этом, чуть ли не в десны бьются. В том смысле, что Бекетов Клячину очевидно доверяет.

В принципе, я бы мог слить Николая Николаевича. Но… Не буду. Пока сам не разберусь, ни черта не скажу никому.

— Конечно! Мы с Вами столько пережили. Вы мне жизнь спасли. Ну, там, в бане… — Я решил закрепить наше внезапное отеческо-сыновье родство.

— Точно! — Обрадовался Клячин.

Видимо, данный факт ускользнул от его внимания. А так ведь хорошо можно пользоваться ситуацией, случившейся в Мытищах. Потом свел брови и пафосно добавил:

— Но это был мой долг, Алексей.

Божечки…Вот прямо хоть плачь от счастья…Я сжал ладонь Клячина, лежавшую на моем плече.

— Спасибо, Николай Николаевич…Вовек не забуду.

А сам подумал в этот момент… Может, реально закончить их особую Школу на «отлично» и свалить к чертовой матери из страны. Ну, да, там за бугром, тоже не на курортах придётся расслабляться. Зато, Бекетов, Клячин и вся эта срань с прошлым, будут от меня далеко.

— Да, кстати…– Николай Николаевич, наконец, убрал руку и отвернулся, чтоб открыть дверь. — Товарищу Бекетову не рассказывай, что я вчера заезжал. Он мне нагоняй выпишет. Что в служебное время помчался тебя проведывать. Но очень уж интересно было, как у тебя дела. Я ведь понимаю, каково это… Оказаться в новом месте. Среди незнакомых людей…

Все это чекист говорил, выбираясь из тачки. На меня он не смотрел. Видимо, брехать уж настолько в наглую, глядя прямо в глаза, он постеснялся.

— Да конечно! Николай Николаевич, я все понимаю. Само собой,