Книга Лифт особого назначения - Владимир Андреевич Кривонос

в разные стороны мелкие бесформенные частицы. Скафандр с Эдуардом пропал.

— Эдуард Львович! — вырвалось у Бориса. — Вы слышите меня?

Эфир ответил немым молчанием.

Глава 10

Борис молча спустился к кабине. Еще будучи на площадке, он сообщил Страннику о гибели Эдуарда, а потом, пыхтя и цепляясь за тросы, пробирался по шахте. Судьба отвела от него страшный конец, а значит, думал он, все образуется. Шефа было жаль, конечно. Но, с другой стороны, он унес с собой и тот неприятный разговор, в котором Борису пришлось во всем признаться. Теперь же опасность устранена, рекуператор восстановлен, а значит, Лифт можно запускать. Они благополучно смогут закончить испытания и вернуться на Землю.

Выйдя из шлюзовой, Борис увидел своих товарищей. Они все спустились в служебный отсек и теперь молча встречали его.

— Мне очень жаль, — произнес Борис. — Эдуард Львович ценой своей жизни спас всех нас и свое детище. Будем же его помнить всегда и чтить его светлое имя.

Оксана отвернулась. Послышались ее рыдания, а от ее лица поплыли по воздуху прозрачные капельки.

Борис связался с ЦУЛом и доложил Федору Крашенинникову о гибели начальника и о том, что они готовы вновь запустить Лифт. Крашенинников дал разрешение на запуск Лифта и приказал довести испытания до конца.

Все кроме Бориса вернулись в основной модуль. Борис, оставшийся в аппаратной, подал питание на энергоблоки и привел кабину в движение. Они медленно начали подниматься, вновь набирая скорость.

Через час Лифт достиг станции «Гагарин». Это была конечная точка подъема. Обменявшись приветствиями с космонавтами, находящимися на станции, экипаж Лифта вновь занял свои места, и они начали спуск.

После случившегося с Эдуардом все пребывали в молчании. Разговор не клеился. Каждый сидел в своем кресле и, казалось, все боялись смотреть друг другу в глаза, будто каждый из них винил себя в гибели шефа.

Борис тоже молчал. Последние секунды Эдуарда Львовича вновь и вновь проматывались в его памяти. Но Борис утешал себя тем, что теперь все позади. Он по старшинству занял место руководителя группы. Теперь его не будет затмевать тень шефа. Теперь между ним и Оксаной не будет Эдуарда Львовича, и может она, наконец, обратит внимание на Бориса? Ведь он не желал смерти начальнику и не виноват в том, что так получилось. Его, Бориса нет в том вины. Так он думал, забыв совсем о том, что именно благодаря ему дрон сел на площадку шахты и оставил там мину. Но такие мысли Борис поспешил загнать в самый дальний угол подсознания. Теперь его жизнь начинается заново. Теперь он — главный. Теперь проект становится его делом. Ведь не зря же он отдал ему последние десять лет жизни.

За стеклами иллюминаторов поголубело. Тело вновь обретало вес, от которого Борис успел уже отвыкнуть. В кабине становилось душно. Запасы кислорода, рассчитанные на один подъем, заканчивались. Товарищи сидели молча. Нараьян тяжело дышал, по его смуглому лицу стекали капли пота. Оксана, все еще бледная, сидела, прикрыв глаза. Странник, сняв очки, уставился в невидимую точку перед собой, по его отрешенному виду нельзя было догадаться, о чем он думает.

На главном экране монитора сменялись цифры, отсчитывающие оставшиеся метры. Ход лифта замедлялся, а вместе с ним тело наливалось свинцом. Вот кабина коснулась земли, пол чуть дрогнул. Дверь плавно отошла, впустив в салон, хоть и жаркий, но все же свежий воздух.

Борис и его коллеги отстегнулись, поднялись с кресел и направились к выходу.

Прямо от трапа была раскатана длинная ковровая дорожка, которая вела к узкому проходу между расставленных вокруг площадки заграждений. На металлический заборчик наседала толпа, состоящая из служащих КосмоЛифта, рабочих, строителей, местных зевак в национальной одежде. Ближе к проходу стояло начальство: Синицын, Крашенинников, члены московской комиссии. При появлении команды Лифта все шумно захлопали, раздались возгласы с неразборчивыми приветствиями. Защелкали фотокамеры, сверкая вспышками.

Борис, шедший чуть впереди товарищей, поднял руку и помахал. Они прошли по дорожке к проходу. Народ встречал их как героев, совершивших невиданный подвиг. Это ласкало самолюбие Бориса. Он даже забыл о той страшной утрате, через которую им пришлось пройти, чтобы не просто завершить испытания, но и самим остаться в живых. Он широко улыбался и кивал встречающимся лицам.

Когда они приблизились к проходу, толпа расступилась. Борис направился мимо высоких начальников, которые в отличие от остальных, вели себя сдержанно и лишь короткими кивками приветствовали экипаж. Он заметил рядом с Крашенинниковым малоприметного мужчину с серыми глазками и в таком же, как и глазки, сером плаще. Раньше Борис никогда его не видел, и в числе тех, кто приехал из Москвы в составе комиссии, этот человек заметен тоже не был. Почему Борис сейчас обратил на него внимание, он сам себе объяснить не мог. Видимо, эта странная неприметность мужчины в сером и выделяла его среди прочих. Когда их команда поравнялась с незнакомцем, тот как-то странно улыбнулся самым краешком губ. И от Бориса не ускользнуло, как в ответ на эту малозаметную улыбку ответил едва различимым кивком Странник. Что бы это значило?

Но им надо было идти дальше. Толпа расступалась, и человек в сером остался позади. Там, за собравшимися, на полупустой площадке стояли автобусы, машина скорой, и почему-то черный полицейский воронок. Он-то здесь зачем?

У Бориса как-то странно похолодело в груди. В голове шевельнулись нехорошие подозрения. В ногах пропала былая уверенность. Рядом с воронком появились две крупные фигуры в касках, обвешанные бронежилетами и с автоматами в руках. Борис интуитивно замедлил шаг. На него наскочили Странник и Нараьян. Извинившись, Борис пропустил их вперед, а сам дернулся в толпу. Люди расступились, и он начал быстро пробираться между ними, стараясь уйти прочь от того места, где стояла полицейская машина.

Борис расталкивал людей, желая убраться отсюда как можно быстрее и дальше. И вдруг он почувствовал, как кто-то крепко схватил его за плечо. Борис дернулся. Но тут же его левую руку тоже кто-то сжал. Ноги Бориса подкосились, и он начал заваливаться. Но чьи-то сильные руки не дали ему упасть, поставили его ровно.

Перед Борисом возник тот самый человек в сером.

— Полковник Смирнов, — представился он, показывая удостоверение. — Борис Геннадьевич Рябинин? Вы арестованы.

В этот момент на запястьях Бориса щелкнули наручники. Двое здоровяков в штатском встали по бокам, придерживая Бориса за локти.

— Отведите его, — сказал Смирнов.

Люди перед ними расступились. Борис увидел стоявших неподалеку Оксану, Странника и Нараьяна. Он встретился с Оксаной взглядом, и ему стало не по