Книга Смута. Том 1 - Ник Перумов

комиссара взгляд ясный и спокойный.

– А что же, товарищ Михаил, и пойду. Это, видать, сама судьба мне путь указывает.

– Отлично! Отлично! – Жадов аж прихлопнул ладонями по зелёному сукну, натянутому на столешнице. – Сейчас же выпишем вам мандат, Ирина Ивановна. И… могу ли я звать вас «товарищ Ирина»?

– Разумеется… товарищ Михаил.

– Вот и договорились. – Комиссар принялся рыться в бумагах. – Что за чёрт, ничего у них не найдёшь, ни одной нужной бумаги…

– Это потому, товарищ Михаил, что у вас штаба нет, – заметила Ирина Ивановна. – Бумагами и организацией должен заниматься его начальник.

– А… э… мы, собственно, только совсем недавно созданы, – принялся чуть ли не оправдываться комиссар. – Ага! Нашёл. Сейчас выпишем. Вот только за фотокарточкой и печатью придётся в сам Петросовет ехать, но это уж завтра.

– А оружие, товарищ Михаил?

– Какое оружие, товарищ Ирина? У вас же есть?

– Мой «браунинг»? Так это ж игрушка.

– Ничего себе «игрушка»… – поёжился комиссар. – А что же вам тогда надобно?

– Ну, например, германский «люгер», – невозмутимо сказала Ирина Ивановна. – «Люгер» под патрон девять на девятнадцать миллиметров. Я бы предпочла что-нибудь потяжелее, американский «кольт М1911» сорок пятого калибра, но достать для него боеприпасы, боюсь, будет несколько затруднительно.

– «Кольт М1911»? Даже не слыхал о таком. А вот «люгер» пожалуйста, «люгер» мы достанем. А вы, товарищ Ирина, сразу видно – специалист! – с уважением закончил Михаил. – В общем, считайте себя принятой на службу делу революции. Настоящей революции, социалистической. Недолго этим временным осталось сиживать.

– Недолго, – эхом откликнулась Ирина Ивановна.

– Мы, большевики, приведём народ к счастью! – стукнул кулаком комиссар. – А теперь… вы позволите подвезти вас до дома, товарищ Ирина?

– Буду вам очень признательна, товарищ Михаил, – улыбнулась Ирина Ивановна.

…Грузовик остановился на Шпалерной, возле дома № 34.

– Дом архива и служащих министерства императорского двора. – Комиссар явил неплохое знание петербургской топографии.

– Совершенно верно, моя подруга – дочь мелкого чиновника в бывшем министерстве. – Ирина Ивановна поставила ботик на булыжную мостовую. – Теперь вот приютила меня.

Кажется, товарищу Михаилу очень хотелось надеяться на продолжение, однако его новообретённая соратница лишь улыбнулась на прощание и по-мужски протянула руку:

– Тогда до завтра, товарищ Михаил?

– Так точно, – выпалил он, словно перед начальством, и замешкался, сам не зная с чего. – Товарищ Ирина… С вашего разрешения, я заеду за вами? Скажем, в девять утра? Постараюсь, чтобы всё уже было, и «люгер» для вас чтобы был тоже.

– Благодарю, – вновь улыбнулась она.

– Да, и вот, возьмите, – заторопился комиссар, протягивая ей большой красный бант. – Приколите… на пальто. Мандат – хорошо, но и бант не помешает.

Ирина Ивановна вновь кивнула, быстро добежала до парадной. Комиссар застыл на подножке грузовика, глядя ей вслед и отчего-то хмурясь.

Она почувствовала его взгляд, обернулась вопросительно.

– Хочу удостовериться, что с вами всё в порядке! – заторопился комиссар. – Где этот каналья дворник, буржуй недорезанный?!

– Помилуйте, товарищ Михаил, ну как же так, дворник – и «буржуй»?

– Простите, вырвалось, – товарищ Михаил опять смутился.

Меж тем дверь запертого по ночному (и вообще тревожному) времени парадного распахнулась, появилась бородатая физиономия дворника. Ирина Ивановна поспешно сунула ему монетку, исчезая в проёме. Угостив комиссара весьма неласковым взором, дворник с шумом захлопнул тяжёлую дверь.

– Ишь, контра… – пробормотал Жадов. – Ладно, поехали в расположение, Егор!..

Петербург,

31 октября 1914 года

В девять утра грузовик «руссо-балт М24–40» уже стоял возле подъезда дома № 34 по Шпалерной улице.

Ирина Ивановна Шульц появилась из дверей минута в минуту. На лацкане пальто – красный бант.

– Товарищ Ирина! – Комиссар соскочил на мостовую, галантно протянул руку. – Садитесь, садитесь скорее. Едем, дел много…

– Каких же, товарищ Михаил?

– Ну, во-первых, паёк ваш. Вы вот ели утром?.. Небось ведь нет!..

– Полночи гремело, лавки все закрыты, – кивнула Ирина Ивановна. – Так что не откажусь, товарищ Михаил. Подруга моя со стариком-отцом тоже сидят без единой крошки, все запасы прикончили.

– А они как? – подозрительно осведомился комиссар. – Наши? Или небось нет?..

– Подруга моя – наша, – мигом ответила Ирина Ивановна. – А отец… ну, старорежимный он, конечно, но – сочувствующий.

– Это вы хорошо сказали – «старорежимный»! – одобрил Жадов. – Едемте, едемте! Сегодня такой день… такой день будет!..

– Какой же? – невозмутимо поинтересовалась товарищ Ирина, устраиваясь на переднем сиденье грузовика.

Комиссар только сделал загадочное лицо.

– Трогай, Егор, трогай, да живее! Товарищ Ирина, «люгер» вам тоже подобрали. И с кобурой!..

– О, благодарю!..

В бывшем полицейском участке Жадов торжественно вручил «товарищу Ирине» новенький, в заводской смазке, «люгер», столь же новенькую кобуру, три запасные обоймы и целый кофр с патронами.

И, конечно, простодушный комиссар даже не заметил едва дрогнувших губ m-lle Шульц. И не догадался, что думает она сейчас о том разгромленном магазине, откуда появилось это великолепие, и о том, что случилось с его хозяевами, живы ли они вообще?..

Но вслух она, само собой, ничего не сказала. Только поблагодарила – и за «люгер», и за аккуратно, по-приказщически перевязанный шпагатом пакет вощёной бумаги, где имелись и мука, и сахар, и соль, и крупа, и консервы, и даже табак.

– Пейте чай, товарищ Ирина. Вот сахар, только что покололи…

– Спасибо, товарищ Михаил. Но я без дела сидеть не привыкла и даром пайки получать тоже. Я готова исполнять задания пар… то есть трудового народа!

– Именно! Именно трудового народа! – обрадовался комиссар. – Ешьте, товарищ Ирина, ешьте. Вот, колбасы подвезли. Хорошая, домашняя.

– Спасибо, – повторила Ирина Ивановна. – Но всё-таки, как насчёт дела? Я не колбасой закусывать к вам шла, товарищ Михаил!

– Дело. Да-да, конечно, дело, – заторопился Жадов. – У нас в бумагах, честно признаюсь, беспорядок полный. Даже и просто грамотных не хватает. Кипа дел валяется, уголовный элемент бесчинствует, прикрываясь революционными событиями!..

– Что ж, делопроизводство мне знакомо, – кивнула Ирина Ивановна. – Текущие бумаги разберём. Я так понимаю, что и новые надо писать не абы как, а по форме. Воля трудового народа диктует новые законы, мы должны руководствоваться революционным, классовым правосознанием; но при этом и не допускать, по возможности, никаких эксцессов!

– Как вы прекрасно говорите! – вновь восхитился комиссар. – Да, так и сделаем. Для начала…

Но что именно «для начала», он закончить так и не успел. Затопали сапоги, хлопнула дверь, через порог ввалился матрос, перепоясанный патронташами и с форсистыми «маузерами» на каждом боку.

– Комиссар Жадов? Приказ Петросовета. От товарища Благоева!

Дешёвый конверт скверного качества из обёрточной бумаги. Кое-как налепленные сургучные печати.

Жадов кивнул.

– Спасибо, товарищ.

– Там ответ требуется. – Матрос ощерился. На переднем зубе сверкнула золотая фикса, как у блатных.

– Будет, будет тебе ответ, товарищ, – буркнул комиссар недовольно. – Вот, товарищ Ирина, гляньте…

Ирина