Книга Вторжение - Сергей Леопольдович Леонтьев

брали. Как выяснилось – напрасно. Сам Андрей к своему неожиданному назначению отнесся без особого восторга, но и без сожаления. В конце концов, не каждому дано в двадцать семь лет стать шефом знаменитых «инсультных» бригад, созданных самим профессором Шефером.

Убедившись, что все подопечные неврологических бригад вышли на линию согласно расписанию, и взяв в диспетчерской карты вызовов за прошлую смену для проверки, Андрей поднялся к себе на второй этаж. Виталий Исаакович уже был на месте, раскладывал на столе кардиограммы. Через плечо обожаемого наставника заглядывало длинное очкастое создание с костлявыми коленками в коротком халатике. Эта привычная сцена почему-то подействовала на Андрея успокаивающе.

«Ну что ты так разнервничался, – думал он, – Коля найдется, никуда не денется, а с „тарелкой“ и пришельцами Воронов разберется».

Поздоровавшись с присутствующими, Андрей опустился в рабочее кресло из кожзаменителя, подаренное профкомом в честь назначения на должность. Положив перед собой стопку карт в количестве тридцати пяти – восемь и более вызовов на бригаду за смену, неплохая нагрузка, – он приготовил ручку с красным стержнем для записи замечаний, вздохнул и взял верхнюю карту из стопки. Проверка действий коллег на «адресах» была не самым любимым его занятием. Походило на подглядывание. К тому же почерки у докторов известно какие, иногда на расшифровку записи времени больше уходило, чем на оценку правильности диагностики и лечения. Поначалу на рабочем столе Андрея росли целые горы непроверенных карт. Потом он решил, что все проверять смысла нет. Надо действовать по принципу научных исследований: брать достоверную статистическую выборку. Дело пошло веселее, но Андрей по-прежнему радовался любому предлогу его отложить. Вот и сейчас обрадовался телефонному звонку.

Звонил заведующий реанимацией из двадцать четвертой больницы.

– Тебя пациент, которого вы с девушкой недавно смотрели, интересует? – без предисловий спросил реаниматолог.

– Конечно, интересует, – живо отозвался Сергеев. – Что с ним? Пришел в сознание?

– Прийти-то пришел, – реаниматолог замялся, – да только…

– Что только? – забеспокоился Андрей.

– Мы его в психушку переводим. Похоже, у мужика крыша серьезно поехала.

Андрей посмотрел на часы.

– Полтора часа у меня есть? Мне с ним обязательно поговорить надо.

– Полтора есть, – ответил заведующий. – Перевозку только после обеда обещали. Но вот насчет поговорить… Короче, приезжай, сам увидишь.

Пациент с повязкой на голове и цветущими на лице синяками лежал один в четырехместной палате. Когда Андрей зашел в сопровождении заведующего, пациент задергался, приподнял голову, оскалился и стал дико вращать глазами. Фиксирующие руки и ноги ремни держали на совесть.

– Гематома была небольшая, – комментировал на ходу бородатый реаниматолог, – убрали качественно. На снимках других повреждений нет. В сознание пришел сравнительно быстро, но абсолютно неадекватен.

Они подошли ближе к кровати. Пациент продолжал отчаянно дергаться, что-то невнятно мычал.

– Не знаю, как ты с ним разговаривать собираешься, – сказал заведующий.

– А я не буду с ним разговаривать.

Андрей достал из кармана Колину фотографию. Снимок был высокого качества, сделан летом в фотосалоне по просьбе Марины. Андрею фото друга понравилось, и он попросил экземпляр для себя.

– Что я тебе, любимая девушка? – проворчал тогда Николай, но копию снимка взять разрешил.

Колино изображение произвело на пациента неизгладимое впечатление. Он сначала притих, рассматривая снимок, потом издал жуткий вопль и дернулся так, что один из фиксирующих ремней не выдержал. Заведующий, матерясь, навалился на освободившуюся руку.

– Марсиане! – орал пациент. – Зеленые человечки… по-хи-ти-ли! У-у-у…

В палату вбегали врачи, медсестры. Андрей счел за благо удалиться.

Глава 14

Май 1980 года

Предприятие общепита в одном из новых районов Москвы с неброской вывеской «Диетическая столовая № 11» внешне ничем, кроме номера, не отличалось от десятков таких же разбросанных по городу заведений, где «язвенники» и «печеночники» могли позавтракать и пообедать, не нарушая прописанных строгими докторами диетических «столов». Вот только иногда к тесному пятачку напротив служебного входа, тихо урча, подкатывали черные машины, которые язвительные граждане прозвали «членовозами» и которые куда вероятней было встретить около высоких дверей министерств и важных правительственных учреждений. Из машин выбирались похожие друг на друга, как близнецы-братья, дородные товарищи в строгих костюмах, длинных плащах и шляпах – или пальто и шапках, смотря по сезону, – и быстро шли к обычно запертой, но при их появлении услужливо распахиваемой двери. Минуя общий зал, товарищи шли сразу в отдельные кабинеты, куда тщательно проверенные официанты быстро приносили блюда, достойные ресторанов высшей категории.

Сегодня на пятачке теснились две черные «Волги» с упитанными водителями, которые снисходительно поглядывали на худосочных «диетиков», спешащих за своими протертыми супами и паровыми котлетками. На крыше одной машины, кроме непременного «маячка», воинственно щетинились короткие толстые антенны, указывающие на принадлежность данного транспортного средства к силовому ведомству.

– Не буду говорить о настроениях населения, – сказал, завершая речь, Член Политбюро, – это вы лучше меня знаете.

Он разлил по фужерам «Армянский», поняв, что проголодался, взял с тарелки бутерброд с черной икрой, откусил почти половину, смачно пожевал и залпом опрокинул в себя содержимое фужера. Цедить благородный напиток маленькими глоточками он так и не привык, поэтому пил как водку.

Член Политбюро любил произносить речи, неважно где и перед кем: на пленумах и конференциях перед товарищами по партии, на торжественных собраниях перед многотысячными коллективами или перед единственным слушателем, как сейчас, – и всегда чувствовал голод после выступлений. Посмаковав приятно растекающееся по телу тепло, он расслабленно откинулся на спинку удобного кресла. Он знал, что иногда, увлекшись, особенно когда говорил без бумажки, мог уйти в сторону от основной мысли и забыть сказать что-то важное. Но на этот раз, кажется, ничего важного не упустил. Сказал про безнадежное отставание в гонке вооружений, про падающие цены на нефть, про разваливающуюся экономику и недееспособность высшего руководства страны не забыл упомянуть… Подумал, не сгустил ли краски? Нет, нисколько не сгустил.

Он посмотрел на собеседника, пытаясь понять, какое впечатление произвели его слова. Но лицо собеседника оставалось равнодушно-бесстрастным. «Чертов кагэбэшник», – с раздражением подумал Член Политбюро.

Между тем «чертов кагэбэшник» – генерал Комитета государственной безопасности, – внешне оставаясь невозмутимым, в глубине души ликовал. Он давно ждал этой встречи и предпринял ряд достаточно рискованных шагов к тому, чтобы встреча состоялась. Он прекрасно знал все, о чем сейчас почти полчаса вдохновенно говорил сидящий напротив человек, и знал гораздо больше. Например, о прогнозах серьезных аналитиков, предрекающих в ближайшие десять – пятнадцать лет развал Союза, отделение союзных республик, вооруженные конфликты между братскими народами. Сейчас он проигрывал в голове дальнейшие варианты развития событий, понимая, что сидящий перед ним