Книга Дитя среди чужих - Филип Фракасси

глазами. Волосы на шее теперь стояли по стойке смирно и отдавали честь, а ползущие по рукам мурашки маршировали в такт звуку, который издавали его истрепанные нервы.

– Наверное, тот чертов кот,– пробормотал Уилсон, имея в виду толстого оранжевого полосатого кота Уиллоуби, которого они с Фикс так не любили. Ни капельки.– Беги давай,– попытался он сказать твердым голосом. Как будто он контролирует ситуацию.

Но его голос был словно мертвым отголоском в пустом коридоре.

Из окна в дальнем конце, за лестницей, было видно, как день становится сливового оттенка, и теперь даже сама лестница стала размытой полутенью в конце длинного темного туннеля.

– Хрень какая, вот что,– сказал Уилсон и повернулся к своей двери. Теперь он двигался быстрее, снова вытащил ключи из-за пояса. Его пальцы стали влажными, и тяжелое металлическое кольцо соскользнуло и уехало обратно, хлопнув по костлявому бедру.

– Черт возьми,– сказал он громче, чем намеревался, слыша первые ноты страха, первый холодок на позвоночнике, острые ногти на концах сильных пальцев, ползущие, как паук, по задней части шеи.

Пошарив, он снова выдернул ключи.

Вот! Снова этот звук.

Но на этот раз Уилсон не повернулся; он нащупал нужный ключ и вытащил его, как фокусник – туз из толстой колоды. Аккуратно вставил его в засов, повернул, затем вытащил и воткнул в ручку снизу. После поворота ручки и толчка дверь распахнулась, и Уилсон почти запрыгнул внутрь, захлопнув за собой дверь и задвинув засов.

Что-то схватило его за ногу.

Он дернулся, закричав: «А-а-а!». Потом повернулся так резко, что почувствовал, как что-то хрустнуло у него в спине. Он толкнул плечом дверь и включил свет, молясь: «О боже правый, пожалуйста, пусть свет зажжется».

Так и случилось.

– Будь я дважды проклят, Фикс! – рявкнул Уилсон, уставившись вниз на то, что тянулось к его ноге в темноте; сердце бешено колотилось в тощей груди.– Черт, кошка, я чуть не умер.

Фикс, которой не терпелось увидеть мужчину с едой, невинно сидела на кухонном линолеуме, на несколько метров дальше от ботинка, который так грубо ее отпихнул. Фикс старательно вылизывала переднюю лапу, прикрыв глаза – ей было абсолютно насрать, что она напугала своего старого доброго Уилсона.

Он чувствовал, как кровь стучала в висках, и понял, что не дышит. Он выдохнул, и воздух покинул легкие с тихим сипом. Грудь расслабилась, сердце замедлилось, а тело перестало быть в напряжении.

Он отстегнул связку ключей от пояса и бесцеремонно бросил толстый комок металла на кухонный стол. Затем наклонился и погладил Фикс по голове. Сиамка, как будто только сейчас соизволив признать старика, посмотрела на него красивыми голубыми глазами, несколько раз мяукнула, потом поднялась и проделала несколько восьмерок у него между ног. Универсальный знак того, что пришло время покушать, и если не будет медлить, то проблем не будет.

– Ладно-ладно, дружок,– сказал Уилсон и направился на кухню, чтобы достать банку паштета из тунца и индейки.– Сначала ты, потом я. Всё как всегда,– продолжил он, улыбаясь и открывая шкаф.

Когда он обернулся, улыбка сползла с его лица, как наковальня, соскользнувшая с выступа высокой скалы.

У него на кухне стоял мужчина.

«Наверное, он был в спальне»,– рассеянно подумал Уилсон, пока его разум силился осознать всю странность и опасность ситуации.

Но потом мозг справился.

– Что! – крикнул Уилсон и уронил банку на пол. Фикс зашипела, но здоровяк между ним и входной дверью даже не дернулся.– Что вам надо?! – заорал Уилсон трясущимся голосом.

Мужчина был одет в черные джинсы и плотную черную куртку. На голове у него была лыжная маска. «Прямо как в кино»,– подумал Уилсон. А потом заметил большой ржавый разводной ключ в гигантском мужском кулаке в черной перчатке.

– У меня вообще нет денег! – выплюнул Уилсон, гадая, должен ли он что-то делать, например, достать нож из ящика, позвать на помощь, драться или умолять. Но вместо этого он лишь сказал: – У меня нет хреновых денег!

– Знаю,– сказал амбал, его голос был низким и приглушенным из-за маски.– У тебя ни хрена нет. Я проверил.

Уилсон на секунду задумался. Он проверил? И ничего не нашел. Но все равно остался, так ведь? Ждал. Пока старый, никчемный Уилсон вернется домой. Потому что искал именно Уилсона. Потому что, по какой бы то ни было причине, этот человек пришел именно за Уилсоном.

Уилсон почувствовал, как желание дать отпор пропадает, как страх просачивается из его внутренностей и выливается на пол. Он опустил голову.

– Почему именно я, сынок? – спросил он, качая головой, его дрожащие руки водили по столу.– Я ведь никто,– добавил он слабым голосом.– Всего лишь хренов уборщик.

Здоровяк подошел на шаг ближе. Фикс снова зашипела на незваного гостя, ее шерсть встала дыбом, а хвост стоял прямо, как жезл.

– Я знаю,– ответил амбал почти извиняющимся тоном. А затем прыгнул вперед. Фикс мяукнула и выбежала из комнаты. Уилсон поднял руки в жалкой попытке защититься.

Здоровяк взмахнул ключом, прочертив в воздухе сверкающую черную дугу, и с громким стуком размозжил Уилсону лоб. Ноги Уилсона подкосились, и он упал на линолеум, как мешок с дохлыми щенками. Силясь остаться в сознании, он почувствовал, как его оттащили от места падения и уложили плашмя на спину на кухонном полу, как жертву какого-то ритуала. Амбал стоял над ним, расставив ноги по обе стороны от груди худощавого старика, будто собирался помочиться на обветренное, помятое лицо Уилсона.

Уилсон застонал, понимая, что видит только одним глазом. «Наверное, это повреждение мозга»,– бесполезно подумал он.

Старик услышал мурлыканье и почувствовал теплый мех Фикс рядом со своей разбитой головой. Кошка свернулась калачиком у его уха, словно они собирались хорошенько поспать, уютно устроившись на его провисшей двуспальной кровати. «Мне так жаль, дружок»,– подумал он и повернул один глаз в сторону незнакомца.

– Хорошая кошка,– сказал Кэди, а потом снял маску, обнажив ухмыляющуюся, сияющую черную морду.– Я не стану ее убивать. Как тебе такое?

Уилсон решил, что это хорошая сделка, учитывая, что он не в состоянии вести переговоры. Он хотел кивнуть или, может, пожать убийце руку? Сказать: «Да-да, договорились, так и сделаем, класс». Но все рациональные мысли вылетели у него из головы, когда здоровяк снова поднял массивный гаечный ключ и обрушил на череп старика.

Уилсон почувствовал удар, услышал выстрел пистолета, увидел вспышку ослепляющего белого света, а затем… ничего.

К счастью для Уилсона, ему не пришлось смотреть ни на уродливые куски своего проломленного черепа, ни на красную лужу крови и мозгов, которая покрывала половину грязного белого