Книга Вестники Темной Луны - Энн Мейрон

сейчас не было ковра. В этом доме вообще не было ковров, даже в ванной. У правой стены также стоял книжный шкаф, только сейчас практически пустой, если не считать пары-тройки жутко запылившихся книг. А вот слева пропали кресла, на их месте ничего не было, а рядом с камином поставили комод — точь-в-точь как у Евы в комнате. Прямо напротив окна находилась металлическая кровать с сеткой.

Видимо, это была комната Марка.

В голове всплыло еще одно неожиданное воспоминание.

Ей было шесть.

На улице только что закончилась гроза, а Филипп вместе с мамой ушли на первый этаж встречать каких-то гостей, оставив Еву наверху одну. На улице уже стемнело.

Девочка надела свое любимое льняное платье с незамысловатыми узорами и принялась расхаживать по второму этажу. Снизу стали доносится незнакомые голоса, постепенно утихая до тех пор, пока вовсе не прекратились. Все куда-то ушли.

Поняв, что Ева осталась одна, она медленно подошла к запретному кабинету и открыла дверь.

Окно в комнате было распахнуто и оттуда дул холодный ветерок, несущий с собой запах мокрой хвои. Она подошла к нему и осторожно залезла на подоконник.

Деревья на улице шумели, луну в небе было практически не видно из-за облаков, спешащих куда-то за горизонт, но, когда среди елей что-то промелькнуло, ветер практически мгновенно прекратился, а луна засияла в полную силу и стала освещать лес, поляну и круг, к которому приближались какие-то люди.

Все они были рыжеволосыми, в белых одеяниях, с венками из сухих веток на голове и босиком. Девушки и юноши, лица которых было сложно разглядеть. Они стали поочередно зажигать ночные фонари, что держали в руках и останавливались перед кругом, не ступая в него, пока последний фонарь не был зажжен.

Первыми вошли девушки, и как только их ноги коснулись круга, откуда-то издалека словно прозвучал звон колокола. Ветер снова поднялся и стал дуть с еще большей силой, зашелестели листья, и под неведомую мелодию, зазвучавшую из чащи леса, они начали танцевать. Их движения были похожи на шум волн, бьющихся о скалы, на языки пламени от костров, на кружащих в небе орлов, подчинивших себе стихию.

Через какое-то время присоединились и юноши. Все вместе они взялись за руки, а потом отпустили их и начали кружиться, парить, двигаться в такт ветру, а тот в свою очередь вместе с огнем фонарей стал окутывать танцующих.

Это было мистическое и загадочное зрелище, за которым внимательно наблюдали лишь двое — Ева и Луна.

Деревья постепенно успокаивались, и когда танец завершился, в лесу наступила мертвая тишина. Все положили фонари на землю, а сами вышли за пределы круга и встали по его краям. Из темноты вышла еще одна девушка, неспешно заходя в центр. Она сильно отличалась от остальных — незнакомка была очень худой и высокой, ее белоснежные волосы спадали на плечи и грудь, а тело покрывало пепельного цвета платье в пол с множеством узоров и камней.

Она повернулась к одному человеку, что стоял к Еве спиной, протянула ему ладонь и проговорила: «Филипп, Вестник Темной Луны, это твоя ночь».

Мужчина взял ее руку, и пара поменялась местами. Теперь он стоял в центре круга, повернувшись лицом к дому. Остальные люди взялись за руки. Фонари неожиданно потухли, и Ева еле смогла разглядеть в этом человеке своего дядю. Как только в лесу стало непроглядно темно, и даже луна не освещала более пространство в нужной мере, произошло еще кое-что очень странное.

У присутствующих начали светиться вены на руках, поблескивая. Филипп поднял глаза в небо и запел, но слова не доходили до окна девочки. Это была нечеловеческая мелодия, словно ее исполнял другой человек, или же не человек вовсе.

Голос оборвался тогда, когда круг начал от краев и до ног мужчины покрываться льдом, и только в нем отразилась полная луна, тут же оттаял.

Все потухло. Обряд завершился в одно мгновение. Небесное светило скрылось за облаками, люди начали расходиться.

Ева аккуратно слезла с подоконника и хотела уже выйти, дабы записать и зарисовать все увиденное в свой дневник, но тут на втором этаже послышались шаги. Девочка замерла. Дверь в комнату открылась, и включился свет. Перед ней стоял парень. Он был одет также как те, что проводили необычный обряд в кругу. Его ярко-рыжие волосы падали на плечи и слегка вились. На вид ему было лет двадцать, хотя Ева плохо разбиралась в возрастах.

Он опустился перед ней на одно колено, чем немного напугал, и девочка отошла на один шаг.

— Здравствуй, — парень осторожно протянул руку, — ты Ева, да?

Она кивнула, но с места не сдвинулась.

— Я Марк, тебя не может найти мама, очень сильно переживает. Пойдем, я отведу тебя в твою комнату?

Ева постояла еще несколько секунд, но потом согласилась. Парень взял ее на руки и отнес в детскую, где на краю кровати сидела Лукерья. Как только она увидела свою дочь, сразу поднялась и забрала ее.

— Что ты делаешь? — женщина сердито посмотрела на Марка.

— Ты не могла ее найти, я помог.

— Ни тебе, ни кому-либо еще из вас нельзя соприкасаться с нами. Ты разговаривал с ней?

— Иначе бы она не согласилась идти с незнакомцем.

— И правильно, — Лукерья на мгновение задумалась, — спасибо, но вам всем уже пора уходить, а я уложу Еву спать.

— Ты же помнишь, что уходить нужно вам? Здесь теперь живет Вестник…

Женщина перебила его.

— Не сейчас.

Он кивнул, попрощавшись, и закрыл дверь. Ночник тускло освещал детскую и кровать, на которую положили Еву. Лукерья наклонилась и нежно поцеловала девочку в обе щечки, как у них было принято перед сном, и погладила по волосам.

— Засыпай, милая, завтра будет новый, замечательный день. Я люблю тебя.

После этих слов она тихо встала и подоткнула одеяло девочки, а затем вышла из комнаты. У двери послышался мужской шепот.

— Марк сказал мне, где нашел Еву.

— О чем ты?

— Она была в твоем кабинете и видела обряд. Он встретил ее, когда та уже собиралась выходить оттуда, и по его словам, окно было открыто. Ты сама знаешь, что из него виден круг.

— И что нам делать? Она этого не забудет.

— Мне придется поговорить с нашей Принцессой, она сможет надеть на Еву «пелену», скрыть воспоминание об обряде. Твоя дочь еще ребенок, я думаю, что сделать это возможно и просто.

Судя по голосу, доносящемуся из-за двери, это был Филипп.

— Поверь, я сам очень люблю нашу девочку, мою племянницу, и не хочу сделать ей