Книга Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

консерватория.

А н и т а. Это обычный путь. Талант вырывается и идет своим.

Ц е з а р ь. По принципу — кто силен, тот и прав?

А н и т а. Бывают случаи, когда…

Ц е з а р ь. Нет.

А н и т а. Человек в трудной борьбе, шаг за шагом завоевывает чье-то сердце, встречая в нем отклик, но приходит другой, в один миг перечеркивает все его старания и побеждает, даже не прилагая для этого особых усилий… Вы скажете, это несправедливо, но разве вы можете утверждать, что этому когда-либо наступит конец?

Ц е з а р ь. Вы хотите знать, в какой момент я отступился… В таком случае мне следовало бы спросить, в какой момент и почему вы сами, так сказать…

А н и т а. На ваш вопрос очень просто, как она полагает, нашла ответ Белла. Но она не права.

Ц е з а р ь. В каком смысле?

А н и т а. В любом. Нет, в чем-то, конечно, она права. Говоря об искусстве и любви… Связь она интуитивно уловила правильно, только она все упрощает… Да, холодными руками нельзя вылепить даже глиняную уточку-свистульку, верно. И если ты сидишь в концертном зале насупившись, тебя оставит равнодушным даже Моцарт, только… разумеется, в данном случае никто не станет искать вину в Моцарте…

Ц е з а р ь (после паузы). Я читал биографии некоторых поэтов и и композиторов. Многим с ней не очень везло. С этой самой любовью.

А н и т а. «Твоя печаль — источник радости других».

Ц е з а р ь. Это верно.

Молчание.

А н и т а. Почему вы не сели на свое место?

Ц е з а р ь. На какое свое место?

Анита указывает на стул.

Вы шутите… Я впервые в этом доме.

Молчание.

«Твоя печаль…» — как там дальше?

А н и т а. «…источник радости других»… Я тогда… когда-то… сказала себе другие слова, которые постепенно сделались лейтмотивом моей жизни…

Ц е з а р ь (после паузы). Какие?

А н и т а. «Разбита хрустальная ваза. Поставить в пластмассу мне эти цветы? Пусть лучше они завянут!»

Ц е з а р ь. По принципу — «раз нет, так нет»… Только это безжалостно. По отношению к цветам, я имею в виду.

А н и т а. Безразличная ко всему и опустошенная, я уже не сопротивлялась, когда мне давали какие-нибудь общественные поручения. Это заметили, число обязанностей стало быстро возрастать, я… не стану перечислять, кем я только не являюсь… Теперь меня беспрестанно втягивали в водоворот разговоров, телефонных звонков, комиссий, совещаний, проверок и тому подобного, и, говоря совершенно объективно, я сделала немало — мне ведь не надо было смотреть на часы, как раз наоборот… Мне доверяли решать все более сложные вопросы, обязанности становились все ответственнее… Я работала, я… И мне ни на минуту не приходило в голову, что такой человек, как я… опасен.

Ц е з а р ь. Ну, здравствуйте.

А н и т а. Разве я шла во Дворец культуры ВЭФа слушать концерт? Комиссия эстетического воспитания молодежи решила проверить репертуар клуба, и я, поскольку в тот вечер была свободна, просто…

Ц е з а р ь (перебивает ее). Ну оставим это.

А н и т а. Я уже подозревала, что вы не так сильны, как кажетесь, и…

Ц е з а р ь (перебивает ее). Оставим, я сказал.

А н и т а. Это было не так-то легко, сидеть там и… Вы уже превратились для них в пункт повестки дня, с которым нужно как можно скорее закончить. Я хоть прослушала эти песни, а они…

Ц е з а р ь. Анита!..

А н и т а. Раньше мне казалось, что лебедей убивают со зла, и те, кто это делает, негодяи… Но оказывается, это вовсе не обязательно. Разве кто-нибудь из них был негодяем? Разве я негодяйка?

Возвращается  Б е л л а.

Ц е з а р ь (Аните). Только не начните внушать себе, будто вы кого-то убили. Вы этого не сделали. Все, в общем, остались живы — или почти живы. (Белле.) Где же кофе?

Б е л л а. Какой кофе?

Ц е з а р ь. Я сказал, что…

Б е л л а. Я поняла, что ты… Если тебе угодно кофе, я сию минуту пойду и…

Ц е з а р ь. Нет, нет. Уже ночь, Белла, и…

Б е л л а. Я была у тети Кристины, потому что…

А н и т а. А разве тетя Кристина… живая?

Б е л л а. Конечно. И весьма. Почему бы ей не быть… Странный вопрос.

А н и т а. Извините. Я воспринимала ее как… символ, и когда вдруг выяснилось, что к ней можно пойти и поговорить…

Б е л л а. Может быть, хотите? Она не спит.

А н и т а. Не сейчас же, ночью, но как-нибудь — да, непременно… Непременно.

Б е л л а. Пожалуйста.

А н и т а. Белла! Вы были не правы. Относительно меня. Вы увидели лишь, что мне… Вы заметили, что я внешне изменилась и… Мне ведь понадобилась смелость, хотя бы для сегодняшнего совещания, не говоря уж о… Ведь все это явилось для меня ударом, который оглушает, но одновременно и приводит в себя, поэтому я… (Говоря, она подходит к Цезарю и — не вдумываясь в то, что делает, — смахивает с его плеча пушинку или обрывок нитки.) Потому что с той минуты, когда я поняла, что́ я могу еще натворить, если буду продолжать так жить, я… Но вы, Белла, все упростили и переиначили на свой лад. Нет, вы были не правы.

Б е л л а. И тетя Кристина, когда я ей сейчас говорила, сказала, что… (Смотрит на Цезаря и осекается.)

А н и т а. Что она сказала?

Б е л л а. Она… она сказала: «Может, все и так, как ты думаешь, только навряд ли эта Анита пришла бы в таком случае сюда и сидела ночью в твоей комнате, дожидаясь Цезаря. Это может сделать лишь человек с чистым сердцем и…» (Обрывает.)

Ц е з а р ь. И?

Б е л л а. Все.

А н и т а (после паузы). До свидания.

Б е л л а. Всего хорошего.

А н и т а. Цезарь…

Ц е з а р ь. Я провожу вас. Через несколько минут, можно?

Анита кивает и уходит.

Белла… Это правда твое настоящее имя?

Б е л л а. Нет.

Ц е з а р ь. Как же тогда тебя зовут? Лаймдота? Мария?

Б е л л а. Ты будешь смеяться надо мной.

Ц е з а р ь. Не буду.

Б е л л а. Нет?

Ц е з а р ь. Я же сказал.

Б е л л а. Стелла.

Ц е з а р ь. Стелла?

Б е л л а. Да.

Ц е з а р ь. Это почти одно и то же.

Б е л л а. Да, но мне не нравится. Все так или иначе спрашивают — настоящее имя, настоящее имя… Ну что ж, так всем и объясняй, что наивысшим достижением в жизни моей мамы была роль Стеллы в «Вольном ветре», которую она сыграла, когда заболела примадонна… Это было как сон, говорит она. Ни до, ни после ничего подобного не было, говорит.

Ц е з а р ь. Минута, ради которой стоило жить…

Б е л л а. Именно так она и говорит.

Ц е з а р ь. Как наш концерт во Дворце культуры ВЭФа.

Б е л л а. Все-таки?

Ц е з а р ь. Да.

Б е л л а. Вопреки всему, что затем последовало…

Ц е з а р ь. Вопреки всему. Минута, когда мы и полный зал были едины… помнишь, Белла…

Б е л л а. Да… Я очень рада, что ты не позволил омрачить это… Ту минуту, я имею в виду! Не позволяй, Цезарь. Никому и никогда.

Ц е з а р ь. Ты назвала меня Цезарем?

Б е л л а. Я?

Ц е з а р ь. Только что…

Б е л л а. Нечаянно, наверно.

Ц е з а р ь. Эта