Книга Воспоминания о России. Страницы жизни морганатической супруги Павла Александровича. 1916—1919 - Ольга Валериановна Палей

успехах революции и умолявшую о максимально возможных уступках. Командующий Северным фронтом генерал Рузский, находившийся в Пскове, стал настаивать перед императором, чтобы пойти дальше, чем говорилось в телеграмме Алексеева. Эта телеграмма пришла в Псков до приезда императора, но час спустя Рузский получил другую, от Родзянко, в которой говорилось, что любые уступки опоздали, что единственный способ спасти династию – отречение. Разумеется, Родзянко разослал депеши в том же смысле командующим фронтами, поскольку великий князь Николай[34], генералы Брусилов и Эверт отправили императору телеграммы, и все трое, в различной форме, советовали ему уступить… Одновременно с получением этих депеш император узнал, что его любимый Конвой предал его и перешел на сторону мятежников. Это стало для него болезненным ударом. Когда знаешь, как император и императрица баловали служивших в Конвое, как заботились об их семьях, их детях, как осыпали их подарками, становится понятно, почему столь черная неблагодарность так больно ранила государя.

Во второй половине дня 2/15 марта Рузский вернулся в вагон, где жил император, и продолжил убеждать его отречься. Он без конца повторял ему одно и то же: «Ну, ваше величество, решайтесь». Наконец император уступил. Он составил телеграмму Родзянко, в которой говорилось, что он идет на эту жертву, отрекаясь в пользу сына, при условии, что тот останется при нем до совершеннолетия. Он передал телеграмму Рузскому и ушел в свое купе. Рузский, увидев, что император в депеше не упомянул о регентстве великого князя Михаила, дописал то, что считал необходимым, и попросил графа Фредерикса, министра двора, показать телеграмму императору. Фредерикс вынес исправленную телеграмму, а также и другую, генералу Алексееву, в которой император сообщал о назначении великого князя Николая Верховным главнокомандующим, а также о своем отречении. Фредерикс добавил, что император желает дождаться приезда Гучкова и Шульгина, которых к нему послала Дума, прежде чем две эти депеши будут отправлены. Двадцать минут спустя император передумал и послал своего адъютанта к Рузскому, чтобы забрать обе телеграммы, но тот их не вернул, однако дал слово чести (чести?) не отправлять их до прибытия двух парламентеров.

Как только те прибыли, император пригласил их и объявил об отречении за себя и сына, что обескуражило посланцев Думы, поскольку их инструкции предусматривали только отречение императора, но не наследника.

Только много позднее мы узнали, что заставило императора решиться на двойное отречение. Он вызвал к себе своего врача, профессора Федорова, и сказал:

– В другое время я никогда не задал бы подобный вопрос, но сегодня серьезный момент, и я хочу, чтобы вы ответили мне со всей откровенностью. Будет ли мой сын жить и сможет ли когда-нибудь царствовать?

– Ваше величество, – ответил Федоров, – должен признаться вашему величеству, что его императорское высочество наследник не доживет до шестнадцати лет.

После такого удара в самое сердце решимость императора стала непоколебимой. Этот монарх, столько колебавшийся, давать ли конституцию или хотя бы ответственное министерство, махом подписал огромной важности акт, разрушительные последствия которого для России неисчислимы. В час ночи Гучков и Шульгин увезли акт об отречении в пользу великого князя Михаила, а тот уступил давлению революционеров, что привело к бедствиям, от которых мы страдаем по сей день. Ужасным бедствиям, унесшим столько невинных жертв и ввергшим Россию в скорбь и разруху!

VIII

Около шести часов вечера 3/16 марта командиры резервных полков, находившихся в Царском Селе, собрались у великого князя, чтобы поговорить о новой ситуации, возникшей вследствие отречения великого князя Михаила. Этот однодневный император издал следующий манифест:

«Тяжкое бремя возложено на Меня волею Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.

Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том лишь случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.

Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.

3/16 марта 1917, Петроград.

Михаил».

Офицеры, собравшиеся у великого князя на совет, предвидели, что после падения монархии будет крайне трудно удерживать войска в руках и принуждать их к повиновению. Многие роты целиком перешли на сторону мятежников. В Петрограде сформировалось Временное правительство, и у великого князя было принято решение следовать последним инструкциям, данным императором, которые заключались в повиновении этому правительству, помощи ему во всем, в том, чтобы единственной целью стало доведение войны до победного конца. Из этого видно, что император больше не думал о себе, что сердце его занимала одна лишь судьба России. Совсем недавно, благодаря публикации нашего бывшего посланника в Лиссабоне Петра Боткина[35], нам стало известно восхитительное обращение императора к войскам после его отречения, когда он вернулся в Ставку. Вот оно, это обращение, доказывающее красоту и благородство души несчастного государя:

«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые войска. В продолжение двух с половиною лет несете вы ежечасно тяжелую боевую службу.

К вам, горячо любимые мною войска, обращаюсь с настоятельным призывом отстоять нашу любимую землю от злого противника. Россия связана со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе.

Нынешняя небывалая война должна быть доведена до полного поражения врагов. Кто думает теперь о мире и желает его – тот изменник своего отечества – предатель его. Знаю, что каждый честный воин так понимает и так мыслит. Исполняйте ваш долг как до сих пор. Защищайте нашу великую Россию из всех сил. Слушайте ваших начальников. Всякое ослабление дисциплины и порядка службы только на руку врагу.

Твердо верю, что не угасла в ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Родине. Да благословит вас Господь Бог на дальнейшие подвиги и да ведет вас от победы к победе Св. Великомученик и Победоносец Георгий.

Николай».

Позволю себе заимствовать у г-на Боткина несколько мыслей относительно этого обращения, изложенных в его книге «Мертвые без могил».

«Этот исторический документ должен был появиться 21 марта 1917 года, в приказе дня по армии № 371, но военный министр Временного правительства г-н Гучков телеграммой запретил показывать его войскам. Генерал-адъютант императора Алексеев, бывший также начальником его штаба, подчинился приказам Гучкова. Так это