Книга Наследник рода Раджат - 8 - Игорь Кольцов

и так далее.

Свадьба по традиции должна была пройти на берегу реки.

Богов в этом мире не зря называли забытыми, храмов как таковых местные вообще не знали, похоже. Однако традиционные места для определенных ритуалов все равно существовали. И потому даже речи не шло о том, чтобы сыграть свадьбу на своей территории.

Но эту проверку я хоть понял, там действительно много конструкций поставили.

А вот смысл большей части остальных вещей от меня ускользал. Зачем проверять эти мелочи? Вот какая разница, какого цвета будут салфетки: светло-бежевого или цвета топленого молока? Я эти оттенки вообще не смог различить, даже когда передо мной два разных образца рядом положили.

Я старался помалкивать и просто делать то, что попросили.

Андана тоже явно сдерживалась, чтобы не высказаться прямо о моей «бесчувственности» или «безвкусице», — не помню точно, в чем девчонки так любят обвинять парней. Асан поглядывала на нас с затаенной усмешкой, но лукавый взгляд ее выдавал с головой. Астарабади тоже носился взмыленный, и я даже не спрашивал, что конкретно он делал. Суеты хватило на всех.

Когда наступила последняя ночь перед свадьбой, я, каюсь, вздохнул с облегчением. Как минимум этот дурдом остался позади.

Правда, невесты в постели не было даже после полуночи.

Я уже хотел было махнуть рукой и провалиться в сон, но решил, что это не дело. Встал, натянул штаны и спустился в гостиную. Угадал, Андана сидела в кресле и о чем-то негромко переговаривалась с Марной.

— Милые девушки, вам обеим пора спать, — негромко произнес я, привалившись плечом к косяку двери.

Они синхронно вздрогнули и повернулись ко мне. Это ж до какой степени нужно умотаться, чтобы совсем перестать отслеживать обстановку вокруг? У обеих ведь очень серьезная боевая подготовка.

— Шахар, мы… — начала было Андана, но тут же замолчала.

Я уже приблизился к ней, одним движением поднял из кресла и подхватил на руки.

— Хватит, милая, — улыбнулся я. — Вы обе уже сделали все, что могли. Вам осталось только выспаться, чтобы завтра нормально соображать.

Я бросил взгляд на Марну, и та серьезно кивнула.

— Шахар, мне надо еще… — запротестовала Андана, но договорить я ей не дал.

— Ничего не знаю, — фыркнул я. — Спать!

Андана вздохнула и расслабилась у меня на руках. Прижалась ко мне, обхватила за шею и уткнулась носом в плечо.

— Ну вот и умница, — усмехнулся я и повернулся к Марне. — Спокойной ночи.

— И вам, господин.

Я развернулся вместе со своей драгоценной ношей к лестнице и направился в спальню. Не уверен, что мы с невестой так сразу уснем, но сегодня заниматься делами она точно больше не будет.

* * *

С утра дом снова напоминал разворошенный улей.

К невесте начали стекаться женщины. От нас — Марна и Асан, от Дамаяти — жена главы рода и старшая племянница. Андана и подруг пригласила бы, — их у нее не много, но кто-то же был, — но мы и так все каноны нарушили. Большинство аристократов знало, конечно, что Андана давно живет у меня, но официально этот факт мы нигде не светили. И приглашать «непосвященных» в такой день — это ронять репутацию невесты.

Первый этап свадьбы назывался мехенди. Он состоял в расписывании рук и ног невесты хной. Считалось, что этот ритуал учит невесту быть терпеливой, потому что нанесение всех этих сложных рисунков занимало очень много времени.

В древности — да и сейчас у простолюдинов, полагаю, — эти рисунки несли и другой смысл: пока они не смылись с кожи молодой жены, она не работает по дому. Этот «медовый месяц» может длиться действительно месяц и более.

Мне в ритуале мехенди участвовать не полагалось, в это время на мою долю пришлась более приятная церемония: лагун. Формально это передача невесты жениху, но фактически сначала передается приданое.

Собственно, мы с главой клана Дамаяти закрылись в моем кабинете и, отгородившись от всей этой суеты, с удовольствием попивали чай.

Дамаяти приехал ко мне вместе со своими женщинами рано утром, практически на рассвете. Хорошо еще, что свадьба должна была пройти за один день, а то слышал я краем уха какие-то страшилки насчет трехдневных свадебных церемоний. Правда, это в моем родном мире было, а тут многое по-другому.

Все прибывающие люди, даже гвардейцы Дамаяти, были в приподнятом настроении, хотя уж бойцам-то точно предстоит только работа. Но, видимо, есть что-то волшебное в самом слове «свадьба».

Глава клана Дамаяти улыбался очень широко, я его таким еще не видел, и неважно, какие у них прежде были отношения с Анданой.

Да и наш союз, который мы окончательно скрепляли этой свадьбой, нужен нам обоим. Причем им теперь уже он нужен куда больше, чем мне.

Однако это не означало, что я забыл свои «голодные» времена. Одинокого мальчишку, не имеющего ни сил, ни денег, ни политического веса привечали только двое: Таджуан и Дамаяти. Причем Дамаяти два столетия были нам кровными врагами. И они пошли на мировую, хотя тогда еще казалось, что мой род легче окончательно уничтожить, чем возиться с ним.

Я не забываю такие вещи, и эти двое будут у меня в приоритете всегда. После собственного клана, разумеется.

Передача приданого невесты перед самой свадебной церемонией — это тоже традиция. Символ доверия и одновременно отрезание всех путей отступления.

В руках у главы клана Дамаяти была довольно внушительная папка в два пальца толщиной. Андана во время заключения брачного договора выбила себе очень хорошее приданое.

Бумаги мы подписали быстро, но Дамаяти не спешил вставать. Он откинулся в кресле и налил себе еще чаю.

— Раджат-джи, у меня есть к вам еще одно предложение, — произнес он.

Догадываюсь, что он хочет более тесного сотрудничества. Собственно, он намекал на это еще тогда, когда мы только обсуждали мирный договор между родами.

По факту, я вложился только в небольшую фирму Капур, одного из клановых родов Дамаяти. Они производят кристаллы-накопители пятого-шестого ранга, самые ходовые и распространенные, и тогда им нужны были деньги на расширение.

А дальше меня затянул ворох дел с образованием собственного клана, и Дамаяти отошел в сторону. Возможно, и зря, кстати, я набрал силу и вес очень быстро. Теперь обсуждать бизнес мы будем с совсем других стартовых позиций, нежели это было бы тогда.

Я оценил его тактичность и сейчас отталкивать его не собирался. Более того, сейчас я уже мог себе позволить загладить кое-какие свои прошлые огрехи.

— С удовольствием выслушаю, Дамаяти-джи, — кивнул я. — Однако позвольте мне сначала преподнести вам ответный дар.

Дамаяти с удивлением приподнял брови.

По традиции ответный дар с моей стороны должен был символизировать благодарность за будущую жену. А вот суть и ценность этого дара во многом определяло мое отношение к девушке и к ее роду. Понятно, что какие-то отношения с родичами будут в любом случае, но именно этот дар задавал тон.

— Благодарю за жену, — слегка поклонился я и протянул ему небольшую шкатулку.

Дамаяти открыл ее и застыл. Такого он не ожидал.

В последнее свое посещение родового хранилища в Лакхнау я забрал оттуда браслет-стабилизатор. Тот самый, который стал в свое время причиной кровной вражды между Раджат и Дамаяти.

Стабилизатор был сломан, но у меня был рабочий, выигранный на Турнире. Я смог восстановить потертые нити плетения в соответствии с действующим образцом. И даже не скажу, что это было сложно. Не было бы у меня образца, я мог бы потратить годы на эти расчеты, и не факт, что вообще справился бы. А так — один вечер, и стабилизатор восстановлен.

— Раджат-джи, — севшим голосом произнес Дамаяти. — Это… тот самый?

— Тот самый, — подтвердил я. — И я считаю, что самое время этому артефакту вернуться к своим изначальным хозяевам.

Дамаяти смотрел на меня с полным ошеломлением.

— Позвольте, я поясню, — слегка улыбнулся я. — Когда мы с вами только обсуждали мирный договор, невидимость была еще эксклюзивным плетением из моей прошлой жизни. Но даже тогда она не была равноценной заменой этому артефакту, и мы с вами оба это понимали. Однако вы сказали свое слово, и без возражений приняли тот артефакт с полноцветным плетением, которой я принес. Учитывая мое тогдашнее весьма шаткое положение, это был широкий жест, и я его оценил. Но я уверен, что осадок от той ситуации остался.

Дамаяти открыл было рот, но я остановил его жестом.

— Не нужно возражать, — мягко улыбнулся я. — Ваше слово твердо, и я никогда не услышал бы от вас ни тени упрека на эту тему,