Книга Последние ратники. Бросок волка - Антон Николаевич Скрипец

сильного удара по переносице слезы. Про себя отметил, что хоть зубы целы остались. Молча влез обратно на облучок, и, низко опустив голову, совсем уж изготовился ехать дальше. Но колымага не тронулась с места. Сзади раздались недовольные голоса: мол, едешь в город — трогай, неча сопли жевать, нет — отворачивай, не мешайся.

— Не задерживаемся, — продолжил тусклый бубнеж сборщик податей.

— Ты, мил человек, зачем это сделал?

Стражник оглянулся на напарника. Мало ли, вдруг это к нему обратился безрукий? Но собрат по оружию медленно перевел взгляд с калеки на соратника и растеряно пожал плечами.

Тогда кутькин обидчик взъярился. Тем более, что все взоры вокруг обратились на него. Караульный у городских ворот — сиречь представитель власти. А власти терпеть насмешки и тем более оскорбления от подлого сословия не должно.

— Это ты мне, что ли?

Это потом свидетели долго спорили промеж собой, доказывая, как же все-таки вышло у безрукого холопа усмирить наступательный пыл дружинного человека. Сходились в одном — тучный стражник так и не коснулся калеки. Зато сам мгновенно успокоился в пыли.

Увечный как ни в чем ни бывало плюхнулся на место возницы. Коняга тронула с места, но сделала только один шаг.

Острие копья второго стражника остановилось всего в нескольких вершках от груди Хрома. В глазах второго гридня кипел гнев вперемешку со страхом.

— А ну, слезай!

Люди, до сей поры очень торопившиеся в город, казалось, напрочь забыли о своих неотложных делах. С телег всех сдуло, будто ветром. Теперь путники столпились полукругом.

— Послушай, мне очень нужно в город. Дело к воеводе.

— Еще слово, и Роду расскажешь про свое дело.

Народ вокруг загомонил. «Ткнет. Счас ткнет. Вона как руки трусятся».

Хром не стал доводить до греха. Аккуратно, чтобы не пугнуть стражника резким движением, вложил вожжи в руки обмершего Кутьки и плавно спустился на землю. Он спокойно посмотрел в глаза гридня, перевел взгляд на острие копья, повернул голову к сборщику податей.

— Сколько я должен за ущерб княжьему человеку?

— То решать не мне. Суд вершат посадник и воевода. По княжьей правде.

Хром усмехнулся. Над сомкнувшейся вокруг них толпой пронесся вздох то ли облегчения, то ли разочарования.

— Добро. К ним мне и надо. Куда править?

Староста уже обернулся было к телеге и протянул руку к вожжам.

И вдруг резко ее отдернул.

В серую доску облучка с глухим стуком врезалась отточенная полоса железа. Пристыженный стражник, отойдя от медвежьих объятий Хрома, решил, что его обида так просто сойти с рук калеке не должна. Поняв, что первый удар его топора не причинил вертлявому крестьянину ни малейшего вреда, он с шумным выдохом сделал второй замах. Хром увернулся. А третий у гридня не получился. Здоровой рукой Хром накрыл кулак стражника, в котором торчала рукоять, и дернул ее вперед, на себя, одновременно шагнув в сторону. Княжий воин потерял равновесие и, чтобы во второй раз не грохнуться на колени, сделал шаг вперед. В тот же миг староста далекой лесной деревушки с уверенностью бывалого рубаки дернул руку стража в обратную сторону, прицельно угодив тому топорищем его же оружия в лицо. Потом еще раз. Здоровяк, брякнув латами, гулко ухнулся на задницу. Из носа на броню обильно полилась кровь. А Хром уже уворачивался от глубокого выпада второго гридня, решившегося-таки применить копье. Короткий удар прошел мимо. Второго не было. Хром бросил топор рукоятью ему в лицо. К чести княжьего человека, отреагировал он быстро, перехватив топорище обеими руками. Копье при этом пришлось выпустить. Как оказалось, именно этого калека и ждал. Поймав падающее древко на увечную руку и направив в голову стражника тупым концом, ткнул им в переносицу. Пока тот не опомнился и не принялся хвататься за другое оружие, сделал шаг назад и повторил выпад. Только на сей раз удар пришелся в живот. Кожаная броня не очень-то помогла. Скрючившись в три погибели, гридень с глухим стоном повалился на бок.

Не обращая внимание на рокот толпы, Хром с видом беспечного грибника нагнулся над поверженным воем и вырвал из его скрюченных пальцев топор. Повернувшись, оттер плечом вновь побелевшего как снег сборщика податей и свалил все оружие в кучу у распахнутой створки городских врат. Прямо на раскиданные по земле щиты и шеломы. Обернувшись к сборщику, пожал плечами.

— Ей-богу, не хотел я, чтобы так оно все повернулось…

Гомон вокруг гулял, будто на ярмарке. Две бабы, оказавшиеся в первом ряду и стоявшие в нескольких шагах прямо напротив старосты, азартно лузгали семечки и, постреливая в сторону Хрома отнюдь не робкими взглядами, о чем-то по очереди нашептывали друг дружке.

— Чё там случилось-то? — крикнул нетерпеливый голос из задних рядов.

— Татя какого-то стражники изловили, — тут же поделился своими соображениями какой-то разговорчивый доброход. Хотя из-за спин даже макушки его видно не было. — Скрутили, повязали. Теперя на суд потащат. Повесят, наверно.

— Ну так пусть быстрее там шевелятся. У меня молоко скиснет. Вот завсегда людям от этих делов ратных убыток один.

— Эттто что такое?!

Хром перевел взгляд на невысокого человека, которому принадлежал командный голос. Он вышел из городских ворот, беглым взором окидывая поле боя. Был он в одной нательной рубахе навыпуск. Лысая макушка и густая черная борода создавали впечатление, будто голова на мощную шею насажена вверх ногами. В ярких голубых глазах под карнизом насупленных бровей читалось раздражение. За спиной его неспешно ступали двое воинов в кольчужных рубахах.

Стражи, увидев новое действующее лицо, в меру сил поспешили подняться на ноги и даже вытянуться в струнку. Колесом при этом, правда, у них выпятилась животы. Кожа доспехов от внезапного хозяйского рвения жалобно заскрипела.

— Пшли с глаз моих, — тихо, но так, что услышали все вокруг, пророкотал бородач.

Только после этого нацелил взгляд на Хрома.

— То, что ты двоих оружных воев одной рукой ухайдокал, конечно, похвально.

Он перевел взгляд на красные сгустки в дорожной пыли. Потом снова посмотрел на Хрома.

— Только вот княжих людей трогать правда не велит. За это, уж не взыщи, придется тебе пред судом выйти. Сам пойдешь, али меня уложить попробуешь?

— Закон блюсти должно всем. Я себя выше правды не ставлю.

— Вот и ладушки.

Лысый обернулся к переминающимся за его спиной воям и бросил:

— Вы двое пока тут ворота покараульте.

После подошел к телеге и, крякнув, взгромоздился сбоку.

— Че стоим? Поехали.

Хром в который уже раз залез на облучок, протянул было руки к