Книга Валькирии Восточной границы - Виталий Абанов

на поднос: — Хорошее вино?

— Володька! — а вот и господин гусар Леоне, который мой самый-самый друг. Увидев нас, меня, валькирию Цветкову, которая прижимала ладони ко рту и франта все еще обтекающего белым полусухим — он резко остановился и побледнел.

— Андрей Евграфович… — произносит гусар: — рад видеть вас… здесь. Удивительно… обычно вы…

— Заткнись! — поворачивается к нему франт и сдирает с головы… волосы! Он носит парик! Одним движением франт отбрасывает парик в сторону и вытирает лицо рукавом. Тут же сзади у франта появляются двое, помогая ему, у одного в руках полотенце, другой прилаживает на голове новый парик.

— Дуэль. — бросает франт: — здесь же. Сейчас же. До смерти.

— Помилуйте, Андрей Евграфович! — восклицает мой гусар: — Какая дуэль! Владимир Григорьевич должно быть пошутил неудачно. Это же была шутка, да, Володя?

— Никакой шутки. Но я готов принять извинения господина… как его там? Андрея Евграфовича? — отвечаю я, складывая руки на груди. В ответ на конфликт я всегда повышаю ставки. Какого черта, если вы хотите научить меня подчиняться, вы не на того напали. Я это уже сотни раз проходил, всегда одно и то же. Сперва по мелочи, а потом ты уже обязан подчиняться. Со мной это никогда не проходило, не пройдет и сейчас. До смерти? Конечно. Здесь и сейчас? Запросто. Давай поубиваем друг друга… как это тут принято? Пистолеты? Сабли? Плохо если сабли, фехтовать я не умею… хотя выбор оружия вроде бы всегда за тем, кого вызвали?

— Леон фон Келлер! — вытягивается франт, его лицо идет красными пятнами, он поворачивается к моему гусару: — Извольте известить господина Уварова, что ему брошен формальный вызов! В течении сорока минут мы с секундантами будем ждать его в зимнем саду что за городом. Неявка на дуэль будет считаться трусостью и позором на весь его род! И если этого недостаточно… — он вытягивается еще больше, берет в руку протянутую ему кем-то из его помощников белую перчатку и наотмашь бьет меня по лицу… вернее — пытается ударить. Я просто отклоняюсь назад и перчатка проносится перед моим носом.

— Ах ты… надеюсь увидеть вас за городом! — он бросает перчатку мне под ноги и спешно удаляется.

— Господи, Володька, что же ты наделал… — обхватывает голову руками мой гусар, Леон фон Келлер: — Ты точно решил и себе и мне вечер испортить! Нашел кому дорогу перейти! Там же сестрички Зимины, а ты решил с «Пламенным Клинком» Малютиным сойтись! Ты в своем уме?

— Пламенный Клинок? Серьезно? — перед глазами встает франт в корсете и с напомаженным париком. Не похож он как-то на «Пламенный Клинок».

— Серьезно — вздыхает гусар и берет с подноса стопку анисовой водочки, берет и опрокидывает в рот. Выдыхает и повторяет процедуру по новой. И еще разок. После третьей стопки мой друг-гусар наконец улыбается. Румянец возвращается к нему на лицо и он залихватски закручивает ус.

— Ну что, Володька, по коням? — говорит он: — Поехали, глядишь я еще успею сюда вернуться после того, как Малютин тебя убьет. Постарайся помереть поскорее, выдохни и на клинок его напорись поглубже, глядишь и повезет тебе, не будет он над тобой издеваться как в тот раз над бедолагой Пичугиным… глядишь и умрешь достойно. О! Валькирия! Честь имею сударыня, как такой невинный цветок в таком месте как это оказалась? Мне проводить вас до расположения?

— Я тут с Владимиром Григорьевичем! — откликается молчавшая до сей поры Цветкова и хватается за мою руку.

— А. Вот оно что. — кивает гусар фон Келлер: — Ты никак вместе с барышней дорогу Малютину перешел? Ясно. Все ясно. Только что он такой мокрый был?

— Владимир Григорьевич изволили ему на голову вина вылить, — сообщает валькирия: — потому как Андрей Евграфович опять ругаться на валькирий решил.

— Ага. Значит он все-таки тебя будет долго убивать, — делает вывод гусар: — мучать будет. А у меня свидание с сестрами Зимиными… а он тебя будет огнем жечь. Как поросенка.

— Я тоже с вами пойду, — говорит валькирия: — мне вас жалко очень. А то вы за меня заступились, а вас Малютин будет убивать.

— Ну это мы еще посмотрим кто кого убивать будет. — хмыкаю я. Однако мои товарищи, судя по всему, не разделяют моего оптимизма.

— А чего тут смотреть. — вздыхает гусар: — Малютин — маг шестого ранга. А у нас во всем уезде пятый ранг только у Марии Сергеевны Мещерской, твоего начальника, между прочим. А ты… даже если Родовой Дар пробудил — не больше второго будешь. Так что… держись, Уваров и умри достойно.

— У меня есть пилюли обезболивающие, — предлагает валькирия: — чтобы не так сильно кричать, как вас жечь начнут.

— И водочки выпей пока можно, — прибавляет друг-гусар: — пьяному вусмерть все не так больно.

— Какие у меня друзья заботливые. — закатываю я глаза: — Ладно, поехали… куда там? За город?

— Эх, не получится у меня барышень Зиминых увидеть, а я так по Веронике соскучился — вздыхает гусар: — Поехали, так поехали… а вы чего барышня застыли? Али увидели кого?

— Владимир Григорьевич назвал меня другом! — невпопад отвечает валькирия и краснеет.

— Невинные вы создания, валькирии… — качает головой гусар: — красотки, однако ж наивные… эх. Были бы вы, сударыня простой девушкой, цены бы вам не было.

— А у меня ее и нет, — обижается Цветкова: — валькирии не продаются!

— Да я не об этом… я… ай, ладно. — машет рукой гусар: — Действительно, поехали уже. Чем раньше приедем, тем раньше Володьку убьют. Тем раньше отмучится… ты точно водочки не хочешь?

Глава 6

— Ты главное — помри быстро! — науськивает меня гусар Леоне и трясет своей головой, опрокинув в себя еще немного анисовой настойки, он с собой графин прихватил. Мол, нам нужнее, а мы скоро вернемся, пардон муа, силь ву пле и вообще, до свидания. Вот так. Гусары никогда ничего не крадут, а только заимствуют. И денег за любовь не берут, да.

— Помрешь быстро — так мы еще назад успеем на вечеринку! Я там кликнул твоего Пахома, он сюда прибежит с мундиром новым, так и домой заходить не обязательно! Умрешь, поднимут, стопочку тяпнешь, перед Малютиным извинишься и назад! К сестричкам Зиминым! Знаешь какая у Вероники талия? Ууу… брат. Вот ежели ты, скажем, на попу заглядываешься, или там — на грудь, то ты еще жизни не познал. Настоящая прелесть у барышни в ее талии, ибо место это есть…

— Господин фон Келлер! — возмущается валькирия Цветкова и краснеет: — Прекратите похабщину нести! Как не стыдно!

— Ой. А вы, голубушка, еще с нами, стало быть? — вопросительно изгибается гусар, оглядываясь: — А я-то грешным делом думал, что потерял вас. Куда же вы?

— С вами. — решительно заявляет Цветкова: — На дуэль. Мне тоже интересно. Кроме того секундантов двое должно быть.

— Уу… как скучно… — тянет гусар: — ну да ладно. Ты, Володенька, успел все забыть, так я тебе напомню. Помереть быстро в дуэли с Малютиным — очень желательно. Почему? Да потому что Малютин маг огня. И сволочь, каких на свете мало. И… о чем это я? Ах, да… огонь — он жжется.

— А солнце греет. — киваю я: — Еще полезные сведения будут?

— Ой, Володька. — пьяным глазом прищуривается гусар: — Вот ты сейчас нарвешься. Решено! Я буду вместо тебя на дуэли биться! Потому как тебя Малютин будет долго так и со вкусом жечь… кто ж ему слово против скажет. А меня — не будет. Я с ним вежлив всегда был… Ик! И я финт секретный знаю… вот эдак… — гусар подпрыгивает боком в воздух, неловко приземляется на ногу, поскальзывается и…

— Ай! Сучье вымя!

— Прекратите при мне так выражаться!

— Богом клянусь я совсем про вас забыл, матушка!

— Какая я матушка, я младшая валькирия!

— Барышня! — стонет гусар, сидя на снегу и держась за спину: — Благоденствуйте! Не проходите мимо… я кажись хребет себе сломал!

— Святая Елена Равноапостольная! — закатывает глаза Цветкова, но наклоняется к нему и прикладывает ладони к спине… сияет уже знакомый зеленый свет и на лице у гусара расплывается улыбка.

— О! Спасибо, голубушка! Правда жалко, что я протрезвел… вы это нарочно? Эта