Книга Безжалостный обольститель - Джулия Лэндон

– У нас, похоже, небольшая проблема. Ей это совсем не понравилось.

– Кажется, мы должны хозяину несколько больше одного франка. Он утверждает, что мы пили самое лучшее вино, – добавил он, неловко указывая на пустую бутылку.

Судя по тому, как ей трудно было подняться, Клодия решила, что уж она-то точно пила лучшее вино. Ухватившись за стол, она встала и широко улыбнулась Джулиану. Она могла поклясться, что услышала нечто очень похожее на стон.

– Клодия... это долгая история. Короче говоря, я остался без портмоне.

Она заморгала. Он нахмурился:

– У меня нет денег.

Это немного отрезвило ее. Тысячи мыслей вихрем закружились в голове. У нее даже возникло подозрение, что он составил ей компанию именно потому, что у него нет денег. Но как могло случиться, чтобы один из богатейших людей Англии оказался без денег? Впрочем, ей это совершенно неинтересно.

– Понятно, – сказала Клодия, схватив свою сумочку.

– Нет, ты не понимаешь.

Она посмотрела на него, с удивительной для ее нынешнего состояния сноровкой быстро открыла сумочку, вытащила несколько монет и бросила на стол.

– Ты очень добра, – пробормотал он.

– Не стоит благодарности, – непринужденно ответила она. Этот человек был, есть и останется до конца жизни повесой! Ей следовало понять, что его интерес и внимание были неискренними, что он преследовал свои цели.

Она нагнулась, чтобы поднять свой чемодан, но Джулиан опередил ее и легко вскинул его себе на плечо.

– Прошу, позволь мне, – сказал он, взяв в другую руку свой небольшой саквояж.

Она уже позволила. Снова позволила выставить ее дурой. Клодия устремилась к двери с сильно бьющимся сердцем и, возмущенная до глубины души, зашагала к пристани.

– Клодия, мне столь же не терпится попасть в Англию, как и тебе, поверь, но я не умею летать, – услышала она его голос где-то позади себя.

Она поняла, что почти бежит, и остановилась, сложив на груди руки и глядя перед собой. Джулиан перевел дух и поправил тяжелый чемодан на плече.

– Это не то, что ты думаешь, – сказал он, читая ее мысли.

Как же, не то. Как раз то!

– Мое портмоне – и мой пистолет – у капитана. Это все несносный Рено. Когда доберемся до Ньюхейвена, я отплачу за твою щедрость, верну все до последнего франка.

– Вы, должно быть, считаете, что у меня ужасные манеры, если думаете, что мне жалко немного вина для попутчика, – произнесла она с шиком, свойственным настоящей аристократке. – А вот и «Сердце девушки»! – воскликнула она, прежде чем он успел ответить, и снова устремилась вперед, не заботясь о том, поспевает он за ней или нет.

К счастью, этот же капитан командовал судном, когда она плыла во Францию, поэтому ее проводили в самую лучшую каюту, представлявшую собой крошечную душную комнатушку. Устроившись в гамаке, служившем кроватью, Клодия старалась не думать о Джулиане. Этот человек был, пожалуй, самый несносный из повес с Риджент-стрит, распутник с репутацией сердцееда, безжалостный обольститель. И зачем только она согласилась выпить с ним вина?

Она никогда не чувствовала себя достаточно хорошо на корабле, особенно если это был быстроходный клипер, а сейчас, когда она влила в себя изрядную дозу вина, ей стало плохо еще до того, как корабль вышел в открытое море. И спустя час ей срочно понадобилось на воздух.

Она поспешила на палубу, с трудом улыбнувшись двум матросам, сворачивавшим толстую веревку, и начала искать место, где могла бы побыть одна. Наконец нашла, перегнулась через поручни и стала вдыхать соленый воздух. Это успокоило взбунтовавшийся желудок, через некоторое время ей стало значительно лучше, а в голове слегка прояснилось. Она взглянула наверх: ночное небо раскинуло над морем роскошный шатер, полная луна освещала путь, звезды сверкали словно бриллианты. Это было огромное чудо, она могла без устали наблюдать за ним и на несколько мгновений забыла обо всем.

– Мало что может сравниться по красоте со звездной ночью на Ла-Манше.

Клодия медленно опустила голову и повернулась на звук его голоса. Он стоял в нескольких футах от нее, поставив одну ногу на бочку, пальцы небрежно держали сигару. Он ослабил ворот рубашки и развязал шейный платок, в лунном свете концы платка переливались у него на груди. Он сделал затяжку, кончик сигары ярко вспыхнул на фоне темного моря, и он небрежно бросил окурок в воду.

– Я знаю еще одну картину, способную тронуть меня до глубины души.

Хорошее шотландское виски и дама полусвета в заведении мадам Фарантино, подумала Клодия. Джулиан опустил ногу с бочки и, сунув руки в карманы, шагнул к ней.

– Есть еще красота, которая снова и снова завораживает меня.

Возможно, причина была в звездной ночи или вино все еще действовало, Клодия точно не знала, но она, казалось, не в силах была оставаться невозмутимой.

Он громко рассмеялся и, вскинув бровь, подошел ближе. Сердце ее затрепетало, словно предупреждая об опасности. Это вино. Это вино заставляет ее сердце так сильно биться.

Она засмеялась.

– А сейчас, – тихо сказал он, не обращая внимания на ее смех, – я вижу эту красоту в лунном свете. – Он поднял руку и прикоснулся к ее шее. Клодия вздрогнула, словно от ожога. Довольная улыбка тронула его губы, и он оказался так близко, что она почувствовала его дыхание на своей шее. – Я вижу эту красоту в лунном свете, и неодолимое желание побуждает меня заключить эту красоту в свои объятия.

Внезапное желание оказаться в его объятиях потрясло ее так, что Клодия отпрянула.

– Боже, Боже, – произнесла она с нервным смешком. – Я думала, это я выпила почти все вино, но, судя по всему, и вы, милорд, позволили себе бокал-другой. Вы, должно быть, считаете меня ужасно наивной.

– Наивной? Никогда! Неискушенной – да.

– Я не настолько неискушенная, чтобы не понимать ваших намерений.

Он усмехнулся:

– Я не скрываю своего восхищения. – И его взгляд неторопливо скользнул по ней, словно подтверждая это. – При лунном свете вы так же великолепны, как и при свете дня, Клодия.

Рассмеявшись, Клодия замотала головой:

– Ради Бога перестаньте, а? Боюсь, я сейчас лопну или еще какая-нибудь беда со мной случится.

– Я не могу перестать.

Ее колени, будь они прокляты, начали дрожать, словно подкрепляя нелепые слухи, ходившие в лондонских салонах, что женщина действительно может растаять от его улыбки.

– Послушайте, я знаю, что у мужчин на уме, и я, Джулиан, не распутница.

– А, так ты помнишь мое имя, – сказал он, еще приблизившись к ней. И еще. Теперь их разделяла только полоска лунного света. – Итак, скажи мне, прекрасная Клодия, что же у мужчин на уме?

Она совершенно точно знала, что у них на уме, но не могла вымолвить даже слово, потому что взгляд его темных глаз проникал ей в самую душу, ломая все привитые с детства приличия, касаясь самого сокровенного, отчего ее бросило в жир.