Книга Пятнадцать ножевых. Том 5 - Алексей Викторович Вязовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так хорошо эту группу совсем не товарищей рассмотрел, потому что подпустил их Арашев метров на пятьдесят, как в тире. Пожалуй, на таком расстоянии и я попаду. В конце концов у меня есть в активе аж три сбитых ростовых мишени и один пулеметчик на стрельбах. Если бы не майор, обещавший лично прибить того, кто осмелится даже пернуть без его команды, то давно бы уже выстрелял свой куцый боезапас.
Я так сосредоточился на подсчете шагов чуть хромающего духа, одного из тех, кто нес пусковую установку к «Стреле», что чуть не пропустил начало. Так что начало стрельбы стало для меня, как ни странно, довольно неожиданными. Арашев лупил со своего фланга от души, одной очередью на весь рожок. Только он закончил, начали остальные. С другого фланга залегшие там девчонки, с центра старались я с Тихоновым. Стреляли короткими, чтобы сдуру не высадить весь магазин. Целиться даже не пытался — тут главное, чтобы майору хватило времени на перезарядку.
Первой же очередью он положил, наверное, человек семь. Понятно, что духи сразу залегли, вот только место у них оказалось не очень для этого приспособленным. И Арашев продолжил отстреливать духов почти без промахов. Естественно, откуда по ним из пулемета поливают, поняли местные хлопцы быстро, и начали продвигаться в ту сторону. И парочка оказалась непозволительно удобно для нас с Валерой. Тут и я отметился, какой-то борец за темное будущее после моей очереди ползти перестал. Как пишут в романах, воздух наполнился пороховым дымом и криками. Громче всех орал осел, подстреленный в самом начале и рухнувший на землю. За его воплями раненых духов почти не было слышно.
Всё остановилось внезапно. Вроде Арашев негромко сказал «Стрельбу закончить», а услышали все. И только Ким пришлось хлопать по плечу:
— Женя, все! Там уже нет живых.
Пулемет Калашникова, конечно, это сила. Концентрированная мощь советской армии.
— Я так испугалась! — Евгения дрожащими руками поправила панамку. Лицо у нее было бледное, в глазах стояли слезы.
— Только без соплей! — я вытер рукой капли, похлопал по плечу. — Ты большой молодец.
Тишина так и не наступила. Со стороны духов продолжал надсадно вопить осел, но уже не так мощно, и ему вторили мужики. Один особенно громко надрывался, до визга, но потом вдруг резко затих.
— Панов, Тихонов, контроль, — гаркнул разведчик. — Всех проверить. Осторожно только, мало ли что, — каким-то совсем не военным тоном добавил он. — Чего ждем? Пока темнота не наступит? Марш!
Я нехотя поднялся на ноги, подождал, пока встанет фельдшер, и мы потихоньку двинулись к лежавшим телам.
— Ползком!
Это уже Тоня сообразила.
А ведь и правда, смеркается уже, еще немного, и точно ни хрена не видно будет.
— Слышишь, Валера, а тебе доводилось?.. — тихо спросил я, когда мы остановились передохнуть метров через двадцать. К тому моменту я уже позорно перешел с благородного передвижения по-пластунски на простонародные четвереньки.
— Только кур резать, — буркнул он. — Я и на стрельбище через раз ездил всегда, косил. Кто ж знал…
Мы подползли совсем близко, метров десять оставалось, когда осел вдруг взревел очень громко, а потом протяжно заикал, жалобно и тоскливо. Особенно гадко это было слышать в пропахшем кровью и дерьмом месте.
— Да замолкни ты! — крикнул Тихонов и, прицелившись, выстрелил животине в голову.
И сразу стало легче. Я совершенно неграмотно поднялся, подошел к лежащему ничком впереди всех телу и осторожно пнул его ногой. И вдруг этот организм, только что неподвижно показывающий небу серый халат, или как там эта одежка у них называется, перекатился на бок, и как в замедленной съемке я увидел поднимающуюся руку с пистолетом. Вдруг вспомнился Витя Мельник, шипящий мне в ухо «Пан, не стой!», когда я сомневался, лупить ли Ампулу. И будто кто-то поднял автомат моими руками и выстрелил в лицо этому хрену. Хорошо всё-таки, что флажок у меня так и остался на одиночных, иначе я бы сейчас высадил весь магазин в него.
И снова будто не я ходил и стрелял в лица, виски, и затылки. Задержался только возле несчастной лошадки, В отличие от осла, она не кричала, а только жалобно смотрела и подергивала передней ногой. Шальной пулей ей пробило грудь, и рана пузырилась красной пеной. Долго примерялся и, закрыв глаза, выстрелил ей в ухо. Шагнул дальше, но Тихонов схватил меня за руку.
— Стойте, тащ лейтенант! Всё! — крикнул он и дернул меня за рукав раз, а потом второй.
— Да? — я посмотрел на него, и тут желудок подпрыгнул, да так, что я упал на колени, и меня вывернуло практически наизнанку. Сначала той скудной пищей, что бултыхалась в моем брюхе, а потом противной смесью желчи и желудочного сока.
Глава 4
Всего ушло трое, причем судя по каплям крови, как минимум один из них был ранен. На поле боя осталось шестнадцать человеческих трупов, один осел и та самая лошаденка. Двух ишаков мы поймали — одного Дегтярева, а второго — Тихонов. Мы — слишком сильно сказано, потому что я сидел в стороне, пребывая в глубокой депрессии и холил чувство собственной вины. Сколько помню, считал себя гуманистом до мозга костей и превозносил выше всего ценность человеческой жизни, отстаивая мораторий на смертную казнь и прочие присущие докторам штучки. А тут всё это рухнуло в один миг. Все, отмораторил. Война прочно вошла в мою жизнь.
Я ведь даже не попытался возложить часть ответственности на Валеру, а просто ходил и пристреливал раненых. Человек пять, наверное, не считая того самого первого и бедной коняшки, существа насквозь подневольного и ни в чем не виновного. Сейчас меня занимало самое начало этого поворота в моей натуре. Это случилось сегодня? Или когда сломалась рука Ампулы? Или в гостинице «Орёл», где я с наслаждением любовался ломающимися ключицами и челюстями? А, Панов? Может, когда ты продал ту сраную расписку вместе с потрохами ссыкливого партнера по картам бандюкам?
— Товарищ лейтенант, вас вызывает товарищ майор, —
