Книга Одурманивание Маньчжурии. Алкоголь, опиум и культура в Северо-Восточном Китае - Норман Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ближе к концу династии Цин фиксируется значительное расширение индустрии производства интоксикантов. Опиум издавна ценился за его целебные свойства, особенно для лечения проблем с желудком и снятия болевых ощущений. В Северо-Восточном Китае он считался средством борьбы с периодическими вспышками чумы [Dikötter et al. 2004: 82]. Как и в других районах Китая, наркотик стал обязательным атрибутом высшего общества, в котором гостям его предлагали столь же обыденно, как табак или чай [Yang, An 1993: 427]. К концу династии Цин расширяющаяся торговля опиумом придала ему статус товара, «сравнимого со значением золота при освоении Калифорнии [в США]». Мигранты со всего Китая стекались в поисках работы в ряде сопредельных отраслей на северо-восток страны [Jennings 1997: 78]. Значение опиума отражается даже в местной речи: его урожаи дали повод обозначать начало осени как «сезон дыма» (яньцзи) [Yang, An 1993: 425]. Первые налоги на опиум были введены в 1885 г. В дальнейшем на него распространялись законодательные ограничения Цин [Nagashima 1939: 25–26].
Северо-Восточный Китай особо преуспел в производстве и распространении целого ряда опиатов, которые обозначали самыми различными наименованиями: (1) опиум был известен по фонетической записи с английского как апянь или япаянь, а по фонетической записи с персидского – как афужун, фужун и яжун, и также заслужил целый ряд дескриптивных наименований, в том числе даянь («большой дым»), хэйцзиньцзы («черное золото»), яшуанъянь («морозный дым цвета вороны»), яньту («дымная грязь»[60]) и яоту («лечебная грязь»); (2) героин, фиксировавшийся фонетически как хайлоинь и хайлоин, был известен под названиями баймянь и баймяньэр («белая мука»); (3) морфин транскрибировался как мафэй [Zhang 1941: 6][61]. В зависимости от цвета, опиум также называли байту («белая грязь»), хунту («красная грязь»), хунпицзы («красная кожа»), уа («черный опиум»), гуянь («дым дикого риса»[62]), хэйя («черный опиум») и усян («черный аромат»), а в зависимости от места производства – юньту («юньнаньская грязь»), цзяньту («фуцзяньская грязь»), чуаньту («сычуаньская грязь»), дунту («восточная грязь»), ситу («западная грязь»), янъяоту («иноземная лечебная грязь»), яняогао («иноземная лечебная паста»), янъяоянь («иноземный лечебный дым») и янъянь («иноземный дым»). Наконец, к 1930-м гг. были введены названия, отражающие юридический статус опиума: гуаньту («официальная грязь») или сыту («частная/контрабандная грязь»). Многообразие наименований отражает то, сколь широко использовались наркотики в регионе. Введение запрета в отношении столь прибыльных товаров, реализация которых создавала возможности для стремительного экономического развития и вносила разнообразие в досуг местных жителей, оказалось еще более проблематичным с учетом размеров региона, рассредоточенности его населения, ограниченных государственных ресурсов и разрозненных устремлений официальных лиц. Фермеры высаживали опиумный мак бок о бок с другими культурами или переключались исключительно на производство опиума (см. иллюстрацию 1). Рекреационное и медицинское использование опиума позволило ему занять совершенно особое место, с которого его было не так просто ниспровергнуть. За исключением ситуаций, когда чиновники были настроены резко против, опиумная промышленность развивалась стремительно.
Илл. 1. Поле опиумного мака. Источник: Underwood and Underwood (прекратили работу в 1940-х гг.). Из коллекции автора
Алкоголь также был весьма популярным потребительским товаром. Чжан Хуэйнуань отмечает, что предпочтения местных жителей сформировались под влиянием холодных зим, социальных факторов и традиционного скотоводческого уклада жизни [Zhang 2008: 21]. Чжан указывает, что привычка принять на грудь сформировала особый характер китайцев с северо-востока страны: «грубоватые», но решительные и щедрые [Ibid.: 52]. Коренные жители этого региона, в том числе народы, которые сейчас известны нам как маньчжуры и монголы, распивали спиртное и в особенности забродившее молоко на публичных мероприятиях: например, демонстрируя гостеприимство при приеме людей у себя дома и для того, чтобы скрасить затяжные зимы [Jiang 2006: 84][63]. Маньчжуры также славились своим горным виноградным вином амулу[64]. Коммерческое производство крепких напитков издавна было частью истории региона. Налоги на алкоголь были введены здесь еще в 1775 г., в период «Цяньлун»[65] (1736–1796 гг.). «Лаолункоу» (буквально «Пасть старого дракона») – одно из самых популярных вин региона – начал в 1662 г. производить в коммерческих масштабах Мэн Цзыцзин, уроженец провинции Шаньси. Сообщается, что в 1692 г. император Айсиньгёро Сюанье (девиз правления – «Канси»), находясь в Фэнтяне[66] с визитом с целью почитания памяти предков, попробовал вино и приказал начать изготавливать его для своего двора. Позже потомки правителя наслаждались этим напитком во время собственных поездок в регион[67]. Поражает воображение, что уже к 1663 г. ежегодно производилось около 175 тысяч литров спиртного напитка под названием «Илунцюань» («Родники Илун»)[68]. Фэнтянь и Ляоян стали двумя основными центрами производства алкоголя [Маньчжурия 1922: 43]. Расширение сельского хозяйства и прибытие в регион ханьцев и иных мигрантов в середине-конце правления династии Цин способствовало разработке напитков на основе зерна и фруктов. В их числе – дистиллированный алкоголь, в частности байцзю (местное производство на основе кукурузы) и гаолянцзю (популярное вино с северо-востока Китая, в основном производится из китайского сорго или гаоляна)[69], ферментированные вина, в частности шаосинцзю («шаосинское» рисовое вино) и хуанцзю («желтое» вино, в особенности из пшена); и путаоцзю (виноградные вина). Все эти напитки пользовались популярностью и зачастую производились на дому. О широчайшем ассортименте крепких напитков рассказывает выпускник Гарвардского университета Нельсон Фэрчайлд (1879–1906 гг.), который работал в Фэнтяне в начале 1900-х гг. В письме матери от 11 октября 1906 г. Фэрчайлд перечисляет (в дополнение к кофе и чаю) спиртное, которое предлагалось на ужине, устроенном тамошним наместником: «Мы начали с портвейна, потом перешли к белому вину, затем подали пиво, под самый конец – шампанское и мятный ликер [crème de menthe]!»[70] Становится очевидно, что по меньшей мере к началу 1900-х гг. потребители могли выбирать из длинного списка алкогольных напитков. К тому времени производство спиртного в Харбине достигло такого размаха, что вместе с растительным маслом и мукой алкоголь являлся одной из трех основных отраслей городской экономики[71]. О мультикультурализме Харбина свидетельствует тот факт, что в первые годы XX в. здесь было открыто свыше 20 предприятий по производству алкоголя, среди основателей которых были китайцы, чехи, немцы, греки, японцы, поляки и русские[72]. Мигранты, быстро растущие города и зарождающийся средний класс –
