Книга Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен

влияние на на него, чтобы сорвать планы по Пути отречения. Дяди короля решили действовать в одиночку. В июле 1400 года, пока Карл VI в очередной раз был в отлучке за закрытыми дверями своих апартаментов в отеле Сен-Поль, собор французской церкви собрался в Париже под наблюдением представителей герцогов. Собор в одностороннем порядке вышел из повиновения Бенедикту XIII и постановил не признавать ни одного из претендентов. В сентябре дяди короля послали французские войска, чтобы занять Авиньон и осадили Бенедикта XIII в его дворце при поддержке большинства из коллегии кардиналов и населения города. Людовик Орлеанский на словах поддержал эти решения, одобренные королевским Советом, но тайно заверил осажденного авиньонского Папу в своей поддержке. В Париже вспыхнули страсти. Сообщалось о "ненависти, ревности и ссорах" между Людовиком и герцогом Бургундским. "Определенные люди, — заявил Людовик, — принимали решения от имени короля без его одобрения или согласия". Миролюбивый герцог Беррийский подвергся нападкам со стороны своего племянника с такой яростью, которая шокировала приближенных пожилого человека[30].

В то же время Людовик начал активную кампанию по расширению своего влияния на границах французского королевства за счет своих дядей. Его первой целью стал стратегически важный треугольник германских территорий между Бургундией, бургундскими Нидерландами и Рейном. Филипп Смелый уже много лет присматривался к этому региону, через который пролегали основные пути между его владениями во Фландрии и Бургундии. Но Людовик добрался туда раньше него, активно приобретая сторонников и союзников в этом регионе под носом у Филиппа. В июне 1398 года, через три месяца после позорного проваленного саммита в Реймсе, Людовик совершил свой величайший переворот, купив за 2.000 ливров в год оммаж Карла, герцога Лотарингского, чьи обширные владения простирались от графства Бургундия до границ герцогства Люксембург короля Венцеля I[31]. На противоположном краю Франции герцог Орлеанский также начал проявлять агрессивный интерес к делам гасконской границы, традиционно являвшимися прерогативой герцога Беррийского. Летом 1398 года он стал лейтенантом короля на границе и взял на себя управление французскими гарнизонами. Французская армия под командованием маршала Бусико заняла графство Перигор, изгнав Аршамбо VI, последнего из независимых графов, чьи владения были конфискованы по распоряжению Парижского Парламента. В этих событиях явно прослеживалась рука Людовика[32].

В начале 1399 года герцогу Орлеанскому наконец представилась возможность. В феврале король пришел в себя после почти года почти непрерывной отлучки. Вскоре после этого в столице разразилась эпидемия бубонной чумы, заставившая большинство принцев бежать в свои пригородные дворцы или отдаленные владения. Это был критический момент. Людовик решил остаться в Париже сделав ставку на захват власти и взял под контроль своего ослабевшего брата. В официальной переписке Карла VI эти два человека фигурируют как неразлучные. В течение нескольких недель Людовик добился кратковременного превосходства в королевском Совете и к лету никто не сомневался, что он стал главенствующей фигурой во французском правительстве. В Англии осведомители Ричарда II сообщили ему, что во Франции было общеизвестно, что Карл VI стал игрушкой в руках своего брата. Герцог Беррийский призывал Филиппа Бургундского вернуться ко двору и вернуть себе свое положение в Совете. Возможно, писал он из Парижа, король на самом деле не так покорен, как считает его брат: "Я уверен, что когда ты будешь здесь в следующий раз, у тебя будет еще больше власти над королем, чем раньше, и не меньше, чем у него". Филипп последовал совету брата. В октябре 1399 года он прибыл в Руан, где в то время находился королевский двор, спасаясь от чумы, и вернулся с ним в Париж в январе следующего года. В течение следующих восемнадцати месяцев он оставался рядом с больным королем, которого рассудок то покидал, то возвращался. Это был один из самых продолжительных периодов пребывания Филиппа в столице со времени его наследования графства Фландрия пятнадцать лет назад. Хотя он смог вернуть себе часть былого влияния в правительстве, но так и не добился прежнего неоспоримого превосходства. Отныне он был вынужден вступать в постоянную борьбу за власть со своим племянником. Когда он находился в Париже, его сильный характер обычно преобладал. Но он не мог постоянно находиться в Париже, так как его далеко разбросанные владения требовали его присутствия. Его супруга и советники с конными гонцами, отсылали ему новости и известия из Фландрии и Бургундии, а преданные клерки и секретари, управляли его администрацией из Бургундского отеля. Но всего этого было недостаточно. Для сравнения, герцог Орлеанский присутствовал в Совете почти всегда[33].

Результатом переворота Людовика стало открытие шлюзов королевской щедрости после семи лет, в течение которых они были крепко закрыты герцогами Бургундским и Беррийским. Перигор был пожалован Людовику в январе 1400 года, создав вместе с графством Ангулем солидный блок орлеанистской территории на северной границе английского герцогства Гиень. В мае того же года Людовик получил стратегическую крепость Шато-Тьерри на Марне, а в июле — город и графство Дре с его внушительным замком на восточной границе Нормандии. В октябре он купил графство Порсьен, лежащее между Шампанью и северной границей Франции. Затем в ноябре 1400 года он добился резкого расширения своих владений в графстве Валуа, купив баронство Куси и соседнее графство Суассон в Шампани у наследницы Ангеррана де Куси, одного из военных героев предыдущего поколения. Это спорное приобретение, которое, по общему мнению, было мошенническим, стоило Людовику огромной суммы в 400.000 ливров и многих лет судебных разбирательств с продавцом и различными соперничающими претендентами. Большая часть денег на покупку, скорее всего, была получена из королевской казны, а влияние королевских судей и чиновников оказалось неоценимым в отбивании претензий других претендентов. В результате к началу нового века герцог Орлеанский стал главным территориальным магнатом на средней Луаре, в Шампани, в долинах Уазы и Эсны к северу от Парижа и на северной границе с Гиенью. В силу привилегии, дарованной ему в 1399 году, все эти территории рассматривались как часть его апанажа и были выведены из-под контроля королевских чиновников. Кроме того, он получал весь сбор от габеля и тальи в своих владениях, а также регулярный поток денежных займов, подарков и пенсий из королевской казны. В отчете генерального финансового чиновника герцога за 1404–05 годы, единственном из сохранившихся, общая сумма поступлений за этот год составила 453.000 ливров, из которых менее десятой части приходится на обычные доходы от его владений. Остальное, около 409.000 ливров, прямо или косвенно поступило от короны. Даже на пике своего влияния Филипп Бургундский никогда не мог получать субсидии в таких масштабах[34].