Книга Дариар. Статус-кво - shellina

взглядами всех Теней, я подошел к не слишком адекватному Льюису и внятно произнес. — Что случилось? — Льюис заткнулся, и сверлил меня прокурорским взглядом, словно это я виноват в том, что ему чего-то там не рассказали перед отправлением на задание. Тени же молчали и не спешили просвещать меня в происходящее. Оглянувшись по сторонам, я вздохнул. — Я так понимаю, вторая двойка еще не вернулась?

— Кеннет, ты неплохо выглядишь, — Лорен отрицательно покачал головой одновременно тем самым отвечая на мой второй вопрос про группу Иельна-Сатрин.

— Чувствую я себя тоже не в пример бодрее, чем еще пару часов назад. Однако, считаю, что необходимо оставить вопрос о моей рефлексии на неопределенно долгое время. Все согласны? Единогласно, — Тени во все глаза уставились на меня, я же ощущал просто небывалый подъем. — А теперь вернемся к нашим баранам. Льюис, что случилось? — Я оперся спиной на каменную кладку и уставился на лекаря немигающим взглядом, в ожидании увлекательной истории, потому как любая информация сейчас будет глотком свежего воздуха.

— Кеннет, прошу вас, скажите, что вы тоже пребывали в тени неосведомленности положения дел, творящихся в вашем герцогстве? — его лицо, обращенное ко мне, выражало такую неприкрытую надежду на какие-то только ему ведомые чудеса, которые он жаждал получить в моем исполнение, что мне даже стало слегка неловко.

— Если вы, наконец, придете в себя и скажете, что привело вас в такое упадническое настроение, то, наверное, в скором времени я смогу ответить на ваше вопрос. Как только услышу ответ на свой, который я задал уже пять минут назад и так и не получил на него внятного ответа, — я хотел погрозить выразительно хмыкнувшему Лорену кулаком, но решил не усугублять и без того непонятную ситуацию.

— Если позволите, я начну. То, что привело в такое состояние нашего лекаря никоем образом не имеет отношение ко всей ситуации в целом, и никак не влияет на итоги нашей разведывательной миссии. Это, скорее, побочный эффект от осознания некоей особенности герцогства Сомерсет. — Морган вышел вперед, плечом отстранив Льюиса. Лекарь надулся, с полминуты сверлил его злобным взглядом, который Морган проигнорировал. Надувшись еще больше, Льюис подхватил одной рукой свой саквояж, второй он продолжал прижимать к груди заветный флакон из синего стекла, и зашел в облюбованную нами пещерку, где, судя по звяканью стекла, донесшегося до меня, начал выискивать что-то более забористое нежели свое универсальное средство. А может быть он искал что-нибудь, что можно было этим средством разбавить. Морган же, не обратив на уход Льюиса никакого внимания, продолжил. — В общем, все не так уж и плохо, как нам могло показаться с самого начала. Завтра в полночь пэр Дрисколл официально примерит на себя титул герцога Сомерсета, как единственный наследника ныне покойного герцога. Вас, решением главного Совета Аувесвайна, признали официально мертвым. По принятой в производство версии, по дороге в свое герцогство вы были убиты зверем во время неудачной охоты. Что это был за зверь и где именно произошло несчастье — не уточняется, что ставит под сомнение саму формулировку заключения.

— Как грубо, предсказуемо и неубедительно. Они бы хоть постарались что ли, а то даже обидно становится из-за такого неуважения, — я скривился. Что-то наподобие этого я ожидал услышать. Свято место, да еще и такое сладкое, пусто не бывает. А Дрисколл в первый же день кончины моего любвеобильного папашки метил на его место. Но, все демоны Доргона, несчастный случай на охоте? Как-то уж слишком халтурно.

— Обычная присказка для галочки в протоколе. — Морган пожал плечами. — Со вчерашнего вечера представители одиннадцати герцогств будут съезжаться на так называемый малый совет, чтобы выслушать доводы пэра и решить, имеет ли он право по закону и здравому смыслу занимать эту должность. А также будут рассматривать доказательства родства с твоим покойным отцом, — видя вопрос в моих глазах, он добавил. — От вас этого не потребовалось бы. Достаточно одной капли крови, которую каждый пэр роняет на камень перед своим местом за столом Совета.

— А из оставшихся претендентов один-единственный Дрисколл? — Морган сдержанно кивнул. — М-да, а зачем вообще в таком случае собираться? Слушать предвыборные речи единственного избираемого? Хотя, с точки зрения любых выборов — ничего нового никто до сих пор не придумал. Постой, — я снова посмотрел на него. — Ты сказал одиннадцати герцогств? Почему не все двенадцать будут решать эту нелегкую задачу, выбирая из одного претендента?

— Герцог Ауритрама Фарли отказался принимать участие в этом фарсе, пока ему лично не покажут тело единственного законного наследника Сомерсета, или хотя бы не укажут место, где он был разорван неведомым зверем. Фарли неплохой маг иллюзий и сполна сумеет воссоздать картинку произошедшего. До этого момента он воздержался от голосования и отказался посылать делегацию к главному дому Лиадры.

— Ауритрам. Он же напрямую граничит с Сомерсетом? — я прикрыл глаза, пытаясь представить карту. Представлялось плохо, с ориентацией на местности у меня было не очень, то есть, я вполне смогу заблудиться в лесу, состоящем из пяти деревьев, от каждого из которых ведет дорога домой.

— Совершенно верно, — Морган кивнул, и молча стал ждать следующих вопросов, которых у меня была масса, но я никак не мог решить, какой из них задать первым.

— Что это может значить прежде всего для меня? — я решил пока обратиться к Лорену, как самому подкованному из всей нашей компании, но тот только пожал плечами.

— Это может значить, что ты, возможно, обрел по какой-то причине внезапного союзника. А может быть Фарли решил на кого-то из Совета надавить и за свой голос и лояльность Дрисколлу получить преференции. Ну, или герцог Ауритрама чего-то ждет. А вот чего, мы, скорее всего, вообще никогда не узнаем.

— Очередной плюсик в графе неясных обстоятельств с непонятными последствиями, — я потер лоб. Это вообще когда-нибудь закончится? — Что значит «малый совет»?

— Это значит, что герцоги отправили сюда практически никому не нужных наследников, чтобы от их имени Дрисколл вступил в свои не вполне законные права. Честь малоприятная, потому что, эти голоса можно вполне оспорить, если идти долгим путем и подавать апелляцию в Совет. А Совет как ни крути не сможет игнорировать совершенно живого сына покойного Сомерсета. Так что малый совет — это синекура: никто претензий не предъявляет — хорошо, можно считать, что решение законно. Начнут