Книга Амазонки Моссада. Женщины в израильской разведке - Майкл Бар-Зохар

он сможет провезти письмо через границу.»

Шула поспешно написала письмо, подробно пересказав все, что услышала. Она воспользовалась примитивными «невидимыми чернилами», о которых узнала в лагере для девочек-скаутов в Иерусалиме. Донесение она замаскировала бытовым письмом с расспросами о больном родственнике из Иерусалима, а беседу арабских торговцев вписала «невидимыми чернилами» в пробелы между словами. По указанию ее мужа контрабандист доставил письмо по адресу в еврейском городке Метула, по другую сторону границы.

Получит ли она ответ? Отправка письма перевернула жизнь молодой женщины. Она вдруг увидела перед собой высокую цель — помочь молодому израильскому государству. Хоть она и жила в Ливане, где по имени ее старшего сына Авраама ее называли «Умм Ибрагим» — «мать Ибрагима (Авраама)», — Шула считала себя израильтянкой и глубоко симпатизировала Израилю.

Шула была четвертой из двенадцати детей Меира и Аллегры Коэн. Она родилась в Буэнос-Айресе, в Аргентине, где у ее отца, преуспевающего коммерсанта из Иерусалима, было свое торговое предприятие. Ее матери не понравилось в Аргентине, и семья вернулась в Иерусалим, но отец все равно должен был проводить большую часть года в Буэнос-Айресе по делам. Чтобы не чувствовать себя одиноким, в каждую поездку в Аргентину он брал с собой кого-то из детей. Шула год прожила с ним в Буэнос-Айресе, где учила испанский язык, пела и танцевала традиционное аргентинское танго, которое полюбила на всю жизнь.

Но почти вся ее юность прошла в Иерусалиме, где она училась в престижной женской школе имени Эвелин де Ротшильд. Когда девушка начала выходить в иерусалимский свет, ее в один голос признали неповторимой: умная, привлекательная, романтичная и одновременно прагматичная, с тонким чувством юмора и любовью к книгам. Она говорила на иврите, арабском, испанском, французском и немного на английском, играла в любительском театре. Не чуждая тщеславия, она много заботилась о своей внешности — модные платья, дорогие украшения, прическа и маникюр, идеально подобранные сумочки и туфли. Предприимчивая и обаятельная, эта стройная и жизнерадостная девушка с каштановыми волосами умела очаровывать людей и легко заводила друзей. А главное, она чувствовала азарт к жизни и всепоглощающее желание совершить что-то важное и значимое.

Но вдруг беззаботной жизни Шулы в Иерусалиме пришел конец. В шестнадцать лет родители просватали ее за Юсуфа Кишика, богатого еврейского торговца из Ливана вдвое старше ее. Родители Шулы объявили о помолвке, как только Кишик и его семья приехали из Бейрута. Шула была безутешна: ее «продавали» как товар за брачный выкуп. Но она не могла пойти против традиции. «Никогда в жизни я не плакала так, как в ту ночь, — рассказывала она позже. — Мне было шестнадцать, у меня были мечты…» Иерусалим был для нее «лучшим на свете местом, раем на земле», и в тот момент ей казалось, что она летит в темную и одинокую пропасть. Шула заперлась в маленькой комнате и проплакала всю ночь.

Молодая невеста прибыла в Бейрут грустная и несчастная, несмотря на ожидавшую ее благополучную жизнь — хороший дом, прислуга, высокое положение в еврейской общине, которая проживала в квартале Вади-Абу-Джамиль[13]. Но со временем боль утихла. Ее муж оказался умным и любящим человеком, он уважал ее и делал все, чтобы угодить ей. Без тени сомнения он покупал жене все, что она хотела: платья, шубы, даже очень дорогую и модную бриллиантовую брошь «Дама с камелиями», о которой в те дни мечтала любая женщина. Когда он был занят работой и общественной жизнью, его мать и сестра пытались приструнить его молодую жену. Скоро Шула родила первого ребенка, потом второго и третьего, и забота о них поглотила немалую часть ее дней и ночей (а всего за пятнадцать лет у нее родилось семеро детей). Но ни материнство, ни чтение множества книг не приносили молодой женщине удовлетворения. Шуле не хватало в жизни смысла — ей нужна была грандиозная цель, которая была бы достойна ее страстной натуры.

Письмо, которое она передала с арабом-контрабандистом в декабре 1947 года, дошло до штаб-квартиры Хаганы, и через несколько недель в дверь к Шуле постучался незнакомый араб, назвавшийся Шукри Мусса. Он сообщил, что ее письмо достигло адресата, и описал первую миссию, которую ей поручали «те, кому она написала». «Вас просят переправить в Палестину пассажира корабля „Трансильвания“ по имени Винклер, который завтра прибудет в порт Бейрута».

Она сразу же принялась за дело. По совету мужа она поспешила в дом еврея по имени Абу Зик, имевшего теневые связи в порту. За 800 ливанских фунтов из кармана Юсуфа Кишика люди Абу Зика нашли Винклера и сняли его с «Трансильвании», переодев в докерскую робу. Через несколько часов он уже был за границей, в Палестине.

Первая миссия Шулы прошла успешно, и она почувствовала гордость и удовлетворение от того, что наконец занимается чем-то важным помимо кормления грудью и смены пеленок. На следующий день Шукри Мусса снова постучал в ее дверь. Он поздравил ее с успешной миссией и добавил: «Люди в Палестине спрашивают, не согласитесь ли вы и дальше работать на них? Они хотят встретиться с вами. Я могу провести вас через границу».

Она согласилась. Ее сердце колотилось. Пересекать границу может быть опасно, но если она хочет помочь своему народу, то придется рисковать. Она решила отправиться в путь на следующее утро, в понедельник, чтобы вернуться к среде и успеть подготовить дом к субботнему ужину. Перед отъездом из Бейрута она, как обычно, заглянула в салон красоты, надела туфли на низком каблуке, чтобы пробираться по приграничным холмам, и свободное пальто, чтобы скрыть живот — она была на позднем сроке беременности. Добродушная и молчаливая соседка Линда Беланга согласилась присмотреть за ее детьми.

Машина отвезла ее в безлюдный овраг в горах. Наступила темная ночь, с северо-востока дул холодный ветер. Она вздрогнула. Даже ее плотное пальто не защищало от ужасного холода. Вдалеке мерцали огни двух деревень. Внезапно из темноты появились несколько арабов-контрабандистов. Она узнала Шукри Муссу и молча последовала за ним в гору. Идти было тяжело и больно. Впервые ей стало страшно: она боялась наткнуться на патрули ливанской армии, которые прочесывали район. Но ей нужно было пересечь границу во что бы то ни стало.

Они продолжали брести в темноте, как вдруг Шукри Мусса остановился и указал на какие-то тусклые огоньки. «Метула», — сказал он.

Через полчаса они были в еврейском городке Метула по ту сторону границы. Она пошла прямо к гостинице «Аразим» («Кедры»), где ее ждал Гриша, представитель ближайшего кибуца[14] Кфар-Гилади. Он