Книга Секретарша-девственница - Кэтти Уильямс

– Еще нет и девяти! Как вы могли устать?!

– Не срывайте на мне плохое настроение, – ответила Кэти сердито, чувствуя, как нарастает гнев. Если вы и расстроены возвращением Изабел в Лондон, это не моя вина! Она могла остаться здесь на всю ночь. Джозеф в клинике и не может обидеться.

Впрочем, я уверена, будь Джозеф здесь, он бы ничуть не расстроился.

– Не смешите меня. Я сам убедил уехать Изабел! Завтра предстоит очень напряженный день. Не вижу никакого резона задерживать ее здесь, чтобы она умирала от скуки, не зная, чем себя занять.

Реакция Кэти, вероятно, была написана на лице, и Бруно, одарив девушку мрачным взглядом, сжал губы.

– Вы выглядите так, словно боретесь с чем-то.

Что случилось? Скажите же, незачем стоять молча с открытым ртом.

– Видите ли… мне не очень приятно говорить это.

Ведь речь идет о женщине, которую вы любите и на которой хотите жениться. – Кэти запнулась. – Я хочу сказать, разве вам не хотелось бы провести время с вашей невестой? Вы вполне могли бы выкроить один день…

– Она мне никакая не невеста.

– Но вы ведь сами говорили…

– Я просто сказал, что пришло время осесть на одном месте и жениться. Мне тридцать четыре года, и после определенного возраста становится скучно жить одному. Изабел обладает всеми качествами, необходимыми для идеальной жены, но это не означает, что я говорил с ней на данную тему.

– О…

Именно в этот момент выразительность лица Кэти начала действовать Бруно на нервы, ведь, глядя на девушку, он мог прочесть все ее мысли, многие из которых ему не нравились. Разве это так плохо – объективно судить об институте брака? Он достаточно настрадался за два поспешных бурных замужества матери после смерти отца, принесшие ей в итоге только слезы. Горький опыт научил Бруно думать о союзе на всю жизнь как о понятии контролируемом, неотделимом от окружающей реальности, как о контракте, заключаемом не только на небесах, но и на бумаге; а Изабел умела соблюдать условия контракта, в этом он был уверен. Она соответствовала всем необходимым критериям, и Бруно уже открыл рот, чтобы холодно объяснить свою логику, когда Кэти с ноткой сожаления произнесла:

– А где же любовь? Романтика? Волшебство?

Тайна?

– Ради всего святого, не хватало только обсуждать незримые материи! Чем хороша тайна? Чтобы потом обнаружить, что связал судьбу с горгоной Медузой? Вероятно, вас заставляет так говорить неприязнь к Изабел…

Замечание Бруно застигло Кэти врасплох, и щеки девушки вспыхнули румянцем.

– Это не правда! – Она потеряла дар речи, потом пролепетала, заикаясь:

– Изабел кажется очень… очень…

– Смелее, мне не терпится услышать продолжение…

– Очень элегантной. – Кэти заметно волновалась. – Очень житейски искушенной. И, конечно, очень красивой и изысканной.

– Элегантность, искушенность, красота, изысканность, – перечислял Бруно, загибая пальцы. Не есть ли это так необходимые для жены качества?

– Я никогда не говорила обратного, впрочем, мнение мое в любом случае не имеет значения, холодно произнесла Кэти.

Бруно встал, посмотрев на часы. Разговор окончен, ведь мнение Кэти не в счет. Это ясно читалось по его лицу.

– Завтра в девять я буду участвовать в важной конференции. Вы займетесь подготовкой писем, причем в более быстром темпе, чем обычно, чтобы к пяти все было готово. Мы вернемся к работе после посещения Джозефа. У вас нет никаких планов на вечер?

– Никаких.

Жизнь Кэти делалась все менее спокойной и размеренной. Она не могла дождаться, когда Джозеф вернется домой, а Бруно наконец уедет подальше и жизнь ее возвратится в прежнюю колею.

Глава четвертая

– Неплохо. – Отодвинувшись от стола, Бруно обратил к Кэти взгляд, в котором она прочла удивление. – Ни одной грубой ошибки. Разве я не говорил, что вы в силах справиться со своими обязанностями?

– Уже без четверти восемь. – Кэти поборола зевоту. Точнее, попыталась побороть. Тело словно приварили к стулу, и резкое движение причинило острую боль. – Я потратила немало времени на исправление ошибок.

– Это только кажется. Просто вы приобретаете опыт. И не умаляйте собственные заслуги – вы довольно способная ученица.

Возражение чуть не сорвалось с уст девушки.

Последние четыре дня они принимались за работу в семь тридцать, прерываясь лишь на визит в клинику. От тех безмятежных дней, когда Кэти гуляла с Джозефом или вместе с ним предавалась писанию его мемуаров, осталось смутное воспоминание. Уютный кабинет – тихое прибежище с книжными полками и удобными креслами – превратился в современный офис, где исключалось всякое праздное сидение, и даже выход в туалетную комнату казался нарушением яростного темпа работы Бруно.

– Мы закончили на сегодня? – Кэти тоскливо посмотрела в окно на лужайку, куда мучительно манили отблески заходящего майского солнца, освещая зазеленевшие деревья.

Бруно встретил ее вопрос угрюмой ухмылкой.

– Вы случайно не переутомились? – осведомился он. – Я уже объяснил, речь идет о крайне важной сделке, и мы еще не ликвидировали отставание от графика, вызванное моей поездкой в Лондон. Наверное, в следующий раз вам придется поехать в Лондон вместе со мной, – добавил он, обращаясь скорее к самому себе. – Поприсутствуете на встрече, сделаете заметки. Таким образом, я буду избавлен от необходимости переписывать все для вас, теряя время.

– Нет, нет, нет. – Кэти испуганно смотрела на Бруно. – Я ведь не ваш секретарь.

– Вы здесь работаете со мной, загружаете необходимую информацию в компьютер, пишете продиктованные письма, отвечаете на звонки, набираете текст документов… поправьте меня, если это не есть прямые обязанности секретаря…

– Временно исполняющей обязанности секретаря, – нервно поправила Кэти. – В силу чрезвычайных обстоятельств. Я не могу поехать с вами в Лондон и присутствовать на встрече, я не собираюсь этого делать!

Бруно немного развлекла смена выражения лица Кэти: обычная робкая застенчивость уступила место твердому упрямству. Развлекла, но не удивила, как удивила бы пару недель назад, поскольку за время совместной работы ему стала ясна одна вещь. Испуганно сжавшаяся девушка, столь сильно раздражавшая его ранее, оказалась гораздо менее испуганной, чем он предполагал. В ней крылась жилка периодически проявлявшегося прямо-таки ослиного упрямства, которое ничем нельзя было сломить. Вот как сейчас. Бруно поднял вверх руки в знак капитуляции, криво улыбнувшись.

– О! Это всего лишь идея…

– Не самая удачная идея.

Кэти уже представляла себе кошмарное видение: она сидит на деловом совещании рядом с Бруно в своей серой одежде. Встреча на высшем уровне сильных мира сего, в течение которой ей приходится записывать, лихорадочно призвав все свои уже значительно улучшившиеся, но все равно еще недостаточно хорошие рабочие навыки. Одна мысль об этом привела Кэти в содрогание. Бруно, вероятно, несколько сдерживается здесь, в маленьком офисе Джозефа, но на родной территории проявляет свой характер во всей красе. Да, Кэти научилась писать под его диктовку, не доходя до нервного срыва, но она не так глупа и не обманывается: он совершенно невыносимый человек. Она присутствовала при слишком многих телефонных разговорах, чтобы не понять этого. Всякий раз, слыша резкий, ледяной голос Бруно, обрушивающийся на кого-то на другом конце провода, Кэти благодарила небо за то, что раздающиеся слова адресованы не ей.