Книга Ярослав Умный. Государь Руси - Михаил Ланцов

— Да, империи. Ибо нет более совершенной формы правления на бренной земле, чем империя.

— Как ты смеешь такое говорить?! — взвился другой переговорщик.

— Как ты смеешь разевать рот, чтобы оскорблять меня? — с милой улыбкой, возразил Ярослав. — Или не твоя цель – предотвратить битву в которой у вас нет шансов победить?

— Нас много, — мрачно заметил шейх-предводитель.

— В Александрии вас тоже было больше. И что? Обе армии разбиты и Египет более вам не принадлежит. Думаете, что здесь будет как-то иначе?

— Там твоим воинам помогали стены.

— Ты там был?

— Нет.

— Тогда почем тебе знать, что именно помогало моим воинам? Или ты думаешь, что я зря принес в жертву Аресу всех пленных?

Шейх напрягся.

Он хоть и был мусульманином, но был хорошо знаком с языческим пантеоном семитов, который все еще практиковался в отдельных племенах. Также он знал, что семиты отождествляли греческого Ареса со своим Баалом, для которого были характерны жертвоприношения. Во всяком случае, знаменитая Геенна огненная под Иерусалимом – это как раз было место, где совершались жертвоприношения Баалу. Иными словами, Ярослав от этих слов выступил в глазах шейха адептом Баала, который находился возле его места силы.

Хуже того – Баал откликался на зов своего адепта, принося ему победу за победой. Одна кровавее другой. О том, что Ярослав учинил в Волго-Донской степи шейх уже знал. И теперь эта выходка консула Нового Рима предстала в глазах шейха совсем иначе. Теперь это была однозначная жертва Баалу. Огромная, массовая жертва, которая без всякого сомнения его очень сильно укрепила.

Побледневший шейх сглотнул предательски подошедший к его горлу комок. Вытер пот со лба. И чуть дрожащим голосом произнес:

— Если ты не желаешь отступить, то я вынужден тебя атаковать.

— Твой выбор. Твоя судьба.

— Что?

— Я говорю, что путь до той звезды, что светит ярче остальных, смертью нам грозит, но дело того стоит. Один – бог войны – услышит в небе звон клинков стальных. Буря, лютый шторм нас только раззадорят[6]. Атакуй. Давай развлечем Высшие силы кровью. Они любят на нее смотреть.

— Ты безумен, — покачав головой, произнес шейх с молчаливого согласия остальных участников арабской делегации.

— Я честный, — возразил Ярослав. — Я не вру ни себе, ни людям, что несу людям свет всеблагого бога, несущего добро, свет и любовь. Чтобы потом с этими словами их резать, насиловать и убивать. Мне не нравится ложь и лицемерие, каковыми вы пропитаны буквально насквозь.

У шейха от этих слов дернулась щека, но он промолчал.

— Арес, Один, Перун, Баал, Сет и прочее. У Бога войны много имен и еще больше ипостасей. Но все они посвящены одному – войне. И очень глупо доставать оружие и жаждать крови, посвящая все эти непотребства словам любви и благодати. Вот истинный грех. Вот истинная скверна, отравляющая все вокруг. Или вы думаете, почему халифат погрузился в пучину гражданских войн и распрей? Ложь отравила ваше сердце. Ложь вела вас все эти годы. И ложь отправит вас к праотцам, на их суровый и безжалостный, но справедливый суд.

— Хватит! — воскликнул имам, присутствующий в делегации.

— Хватит так хватит. Нападайте. И умрите. Мне сегодня еще нужно Иерусалим осадить. Не вижу смысла менять свои планы из-за вас.

С этими словами Ярослав удалился.

Но арабская армия не спешила атаковать. Они ведь не дураки лезть на укрепленный лагерь. Пусть даже их и было больше. Шейх правильно сказал – в Александрии Ярославу немало помогли стены. И он не хотел, чтобы они снова ему помогли.

Но человек предполагает, а бог располагает.

Ярослав прекрасно знал, каким образом римские легионы провоцировали германцев и прочих варваров на атаку. Чтобы не самим продвигаться вперед, а принимать их разрушенный строй в обороне. Поэтому отряды фундиторов группами по десятку выдвигались вперед и обстреливали боевые порядки арабов. Да не простыми снарядами, а зажигательными, отчего там бардак начинался просто невероятный. Шутка ли? Раз. И у тебя под ногами земля загорелась. А вместе с ней и твои портки и прочая одежда.

Дали залп.

Отошли.

Выждали чуть-чуть.

Снова выступили вперед и дали залп.

И вновь – деру.

На третий заход арабская пехота не устояла и, не дожидаясь залпа, ринулась на них вперед. Показав себя иррегулярным сбродом, каковым она по сути и была. Ведь способность долго стоять под обстрелом – признак высокого уровня организации и дисциплины, что возможно только в профессиональной, регулярной армии.

А тут…

Да, в 630–650-е годы именно эта арабская армия сумела разгромить Византию. Но и у той мало что осталось от былого могущества.

Комитаты почти все полегли в Византии еще в бытность ее частью единой Римской империи – в битве при Адрианополе в 324 году, когда пала не только полевая армия комитатов востока, но и сам император, что ими предводительствовал. С тех пор империя так и не сумела оправиться[7]. Да, ко временам правления Юстиниана в середине VI века удалось с горем пополам собрать нормальную полевую армию под руководством Велизария. Но это была лишь бледная тень старых легионов. С гибелью этого славного полководца сошла на нет и эта единственная византийская армия, способная уверенно бить врагов в полевых битвах. Поэтому во времена вторжения арабов их встречали практически ничему не обученные и очень плохо снаряженные подразделения. Фактически – легкая пехота разного толка, едва-едва обученные строевым приемам. Конечно, все еще оставались и более-менее приличные отряды, но их было очень мало…

Будь у Ираклия I хотя бы один легион времен Траяна… да чего уж там, хотя бы один настоящий комитатский легион – он бы смог без особых усилий остановить вторжение арабов. Но его не было. И взять его ему было неоткуда.

А вот у Ярослава он был.

Как раз легион по размеру, вооружению и выучке очень похожий на классический комитатский. Они ведь были сильно меньше классических легионов. И на этот легион арабская пехота и побежала.

Фундиторы проскочили за щиты легионеров, что тут же их сомкнули и встали в римскую стойку. Вполоборота, чтобы держать натиск. Копья сверху, коротким хватом за середину древка. Головы наклонены к щитам.

А из-за спины легионеров полетел всякий хлам – стрелы, дротики и снаряды пращ. Много. Массово. Прямо в набегающую беспорядочно толпу.

Но людей было очень много. И бежали они быстро. Поэтому остановить этот обстрел их не смог. Да и массировать его толком не удавалось из-за особенности построения.