Книга Диету не предлагать - Надежда Мамаева

– Спасибо, – благодарность прозвучала на удивление искренне. Я так растерялась, что разжала пальцы. Ежедневник выпал.

Блондин, не успевший еще протянуть руку, попытался его поймать. Я с дуру – тоже… Наши лбы встретились, как два болида. У меня посыпались искры из глаз.

– Ой, ё-ё-ё…. – я пошатнулась, схватившись за лоб.

У него там точно кость? Не титановая пластинка часом?. У меня дико закружилась голова, и я попыталась сесть на кровать.

Но то ли я не рассчитала, то ли с координацией у меня случилось недопонимание: в общем, произошло то, от чего в прошлый раз меня спас карман джинсов: я упала на пол. Причем весьма неудачно, стукнувшись затылком об угол тумбочки.

Глава 2

Едва блондин привел меня в сидячее положение, я поняла: обед, услужливо предложенный мне авиакомпанией, просится наружу. Я закрыла рот ладонью. Бежать в туалет сил не было.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил блондин.

Увы и ах: все же утонченной барышней мне не быть. Это они способны в критической ситуации томно пропищать «мне дурно». Я же, сдерживая рвотные позывы, лишь смогла выдохнуть:

– Тошнит.

Думала, что белобрысый шарахнется от меня. Но нет. То ли у него был большой опыт спасательных мероприятий в подобных ситуациях, то ли мне попался на редкость сообразительный субъект, но… Миг – и у меня в руках оказалось полотенце.

Как раз вовремя.

Спустя какое – то время меня, наконец, перестало выворачивать наизнанку, и я смогла отдышаться.

– С-с-спасибо, – осторожно прошептала я, внимательно к себе прислушиваясь и все еще не веря: закончилось, и организм вроде-как не планирует повторения.

Вместо «пожалуйста» раздалось:

– Сколько пальцев видишь? – и под нос мне ткнулась пятерня.

– А сколько надо? – сосредоточилась я.

Стук, раздавшийся в дверь, заставил блондина, уже набравшего воздуха в грудь для ответа, поменять свои планы.

Оказалось, пока я была слегка занята, он успел вызвать врача.

И спустя полчаса я с холодным компрессом на лбу сидела на кушетке. Сотрясения, как выяснилось, у меня нет. Лишь большой ушиб. Что же до тошноты, то последователь Гиппократа, лучезарно улыбаясь, заявил, что это все результат перелета и переутомления, потому нам с братом стоит как следует отдохнуть и выспаться.

На последних словах медика я закашлялась, а блондин – вздрогнул.

Впрочем, мы оба не стали разуверять местного эскулапа. Пусть так. Главное – поскорее до этого самого отдыха добраться…

Вернувшись в номер, где были обе наши сумки, первое, что я увидела – это гребаный ежедневник, спокойненько лежавший на кровати.

– Держи, – я подняла трофей с белоснежного покрывала, второй рукой все еще придерживая у лба компресс.

– Спасибо, – блондин шустро протянул руку к книге, и тут случилось обратное: и он, и я крепко вцепились в нее. Видимо, оба, наученные пережитым, не желали повторения бесценного опыта.

Возникла неловкая пауза, во время которой наши взгляды нечаянно встретились. Во мне еще бурлили остатки злости. Правда, их здорово охлаждал компресс со льдом, приложенный к шишке.

А этот… паразит стоял и улыбался! Вот натурально растягивал губы, а в его зеленых глазах черти плясали джигу.

Я медленно разжала пальцы. Хотя больше всего мне хотелось треснуть его этим ежедневником.

– Макс, – всего одно слово, раздавшееся в тишине, прозвучало хрипло.

– Что? – не поняла я.

– Мое имя, – пояснил блондин, глядя на меня со странной смесью злости и… веселья – Мы уже, как-никак, знакомы больше суток.

Он глянул на запястье, где у него красовались часы.

Я хмыкнула про себе: пижон. Ну кто сейчас носит на руке этот архаизм? Телефон же удобнее.

А этот блондин между тем продолжал:

– Так вот, мы уже столь долго знакомы. Я даже видел твои лифчики. К слову, весьма симпатичные, особенно тот черный, кружевной. Так что я подумал, что мне все же стоит представиться.

Я смерила его взглядом и фыркнула:

– Ника.

– Знаю. Ника Белоус.

– Откуда? – моя голова, которой сегодня досталось, отказывалась соображать.

– Ты же сама сказал, когда вылезла из кровати: «Ника Белоус не рекомендует», – продекларировал он, явно подражая мне.

– Не «из кровати», а «из-под кровати», – прошипела я, и тут по насмешливому, полному превосходства взгляду поняла: да надо мной же форменно издеваются! – Ну что, познакомились? А теперь давай прощаться. Надеюсь, что навсегда. У меня завтра тяжелый первоотпускной день, так что…

«Топай на выход» хоть и не прозвучало, но явственно читалось между строк.

На меня бросили странный задумчивый взгляд. Мужская рука легко подхватила с пола сумку.

– Извини за шишку, – удивительно было слышать в голосе блондина искреннее сожаление. – И за сумку.

– И ты прости. За карман. Я нечаянно, – почему-то именно в этот момент захотелось провалиться от смущения.

Дверь за блондином закрылась. А я, в пыльной футболке, так и стояла, держа у шишки лед. Веря и не веря, что, кажется, этот Макс исчез из моей жизни насовсем.

Сумасшедший день закончился. Можно выдохнуть.

За окном уже царствовали чернильные сумерки, из распахнутой балконной двери лились звуки неспящего курортного побережья, когда шум волн сплетается со смехом и музыкой.

Красиво. Романтично. Голодно.

Желудок, который еще недавно митинговал, вдруг решил, что революций с него хватит, и мирная жизнь с круассаном и зеленым чаем не так уж и плоха. Глянув на часы, я отложила фитнес и здоровый образ жизни на завтра и заказала в номер сэндвич и колу.

Умылась, переоделась в чистую футболку и начала распаковывать вещи, когда раздался стук в дверь.

Я поспешила открыть, уже предвкушая аппетитный сэндвич, но вместо него на пороге обнаружился неаппетитный блондин. С сумкой в руках.

– У меня нет твоих рубашек. Плавки тоже не брала, – подняв руки в жесте «сдаюсь», отрапортовала я.

– Жаль, – ничтоже сумняшеся выдал блондин. – Тогда мне не пришлось бы искать дурацкого повода, чтобы вернуться.

Видимо, недоумение большими буквами читалось на моем лице, поскольку этот гость, который был тем еще незваным татарином, поспешил пояснить:

– Мне правда, жутко неудобно, что из-за меня ты чуть не получила сотрясение…

– Может, и получила, просто доктор решил статистику не портить, – тут же мстительно перебила я.

Блондин моментом перешел в уже привычное для меня взбешенное состояние.