Книга Убивать осознанно - Карстен Дюсс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Фрау Кернер в комнате стажеров.
Я посмотрел на Эмили и подчеркнуто спокойным тоном сказал:
– Знаешь что, солнышко, тут ты сможешь немного поиграть, договорились?
Не успела моя дочь ответить, как фрау Брегенц пришла в себя:
– Вы же знаете, что офис – это не детская площадка?!
Люди, практикующие осознанность, вдохнув и выдохнув дважды, понимают, что в этой бедной женщине говорит израненная душа, чьи потребности не принимаются в расчет. Мой тренер по осознанности совершенно ясно объяснил мне:
«Обращайте внимание не на то, что говорит ваш оппонент, а на то, что он хочет сказать. То, что вы слышите, – лишь отголоски внутреннего мира вашего оппонента. Когда вы не слушаете, а чувствуете, то даже в оскорблении с его стороны распознаете крик о помощи».
Где-то глубоко внутри фрау Брегенц пряталась женщина, не имевшая детей, с которыми можно было бы прийти в офис. Женщина, чья заработная плата составляла крошечную толику того, что получали адвокаты, для которых она из-за отсутствия у нее семьи работала в выходные. Женщина, использовавшая возложенную на нее власть, чтобы выместить на других свою обиду за неудавшуюся жизнь.
Пройдя двенадцать недель курса по осознанности и научившись контролировать свое дыхание, я все прекрасно понимал. Это понимание успокоило мой пульс, но тем не менее не компенсировало те десять лет, в течение которых эта женщина доставала меня своими каверзными замечаниями, поэтому я не смог удержаться, чтобы не заметить:
– Ну что ж, отучитесь на юридическом и родите ребенка, вам же еще позволяет возраст. Тогда, возможно, вы сами сможете ответить на ваш вопрос.
С этими словами я, взяв Эмили за руку, прошел мимо нее в комнату стажеров, где, как и ожидалось, сидела Клара Кернер, уже третью неделю работавшая стажером у партнера, к чьему отделу относился я и мой «паршивый» клиент Драган. Клара была совершенно безмозглым отпрыском совершенно безмозглого клиента. Поэтому ей разрешили работать у нас стажером, чтобы утвердить ее в следующей жизненной позиции: я дочка такого-то и делать мне ничего не надо. Как и все стажеры, которые не сумели проникнуть в суть прозы судопроизводства, она раскрашивала приговоры Верховного суда. Читай: она снимала копии с каких-то решений суда и выделяла маркерами важные, на ее взгляд, места. Правда, выбрать важное для нее было делом чрезмерной сложности, поэтому она просто выделяла все. Эта работа не имела никакого смысла, как и в целом ее присутствие в офисе. У нее даже причины никакой не было находиться здесь в субботу – разве что помельтешить перед руководством. Так что мой приход был для нее удачей. Я попросил ее на полчаса отложить свои раскраски и вместо этого порисовать с Эмили. Подобная деятельность явно полезна для нейронов обеих девочек.
В ответ она растерянно посмотрела на меня. И лишь спустя несколько секунд до нее наконец дошла моя просьба.
– Я… ну ладно, я…
– Очень мило с вашей стороны, спасибо, – сказал я резко. – Эмили, папочке нужно немного поработать. Я скоро вернусь. Хорошо?
Эмили критически посмотрела на Клару. Я проследил за ее взглядом: слишком узкая блузка, слишком обтягивающие брюки, слишком туго затянутый шейный платок. Облако «Шанель № 5» плотно окутывало ее. Как и многие стажеры, она выглядела как благородная колбаска, а пахла как старая тетка.
– А где же карандаши? – спросила Эмили строго.
– У Клары классные карандаши, которые рисуют гораздо лучше обычных, посмотри-ка, как Клара тут красиво все раскрасила.
Я показал ей разноцветные приговоры Верховного суда. Клара явно гордилась своими листами, размалеванными розовым, зеленым и желтым.
– Розовый – мой любимый цвет, – сказала Эмили.
– Ну вот видишь. – Я повернулся к новоиспеченной гувернантке: – Клара, вы можете пойти в большую переговорную.
– Но и тут достаточно места…
– Да, Клара, верно. Но тут нет больших офисных кресел, на которых можно весело раскручиваться и кататься по залу. Поупражняться в этом занятии никогда не поздно. Такому не научишься в университете.
Если уж моей дочери приходится провести какое-то время в офисе, то, пожалуйста, со всеми причитающимися удобствами.
– Но фрау Брегенц не одобрит этого.
– Тем лучше. – Я с энтузиазмом улыбнулся девушке. – А если Эмили что-то понадобится, то позвоните мне.
Пока Клара и Эмили медленно шли к переговорной, я поспешил к лифту. Я притворился, будто поднимаюсь на следующий этаж в свой кабинет. На самом же деле я спустился вниз «поесть мороженого», на вынужденную встречу с Драганом, которую я уговаривал себя называть «совещанием». Меня ждал неминуемый провал.
Нас беспокоит не само событие как таковое. Только когда мы начинаем классифицировать его, нам становится страшно. Ни одно происшествие само по себе не является плохим или хорошим.
Помещения для персонала в кафе представляли из себя, по сути, кладовку. Тут хаотично стояли несколько ржавых столиков на одной ножке, поломанные пластмассовые стулья, у стен громоздились коробки с вазочками для мороженого, пластиковыми ложечками и рабочей одеждой. Драган был уже на месте. От его почти двухметровой мускулистой фигуры исходила дерзкая брутальность. Но, одетый в дорогой дизайнерский костюм, он несколько терялся в этом убогом помещении. Словно тигр, запертый в клетке для грызуна. Драган нервно курил.
– Ну наконец-то, – сказал он вместо приветствия.
– Извини, пробки. Я как раз ехал с Эмили на озеро.
Я был профессионалом и умел утихомирить свой пульс почти до нормальной частоты. Это просто сверхплановая встреча. И все.
– Что еще за Эмили?
Мой пульс участился.
– Эмили! Моя дочь! – Все во мне негодовало. Драган был, очевидно, совершенно не в курсе того, как некстати он прервал мое пребывание с Эмили на нашем островке времени.
– Точно. Ты же знаешь, я люблю детей. Но нужно разделять семью и работу.
С такими, как Драган, было бессмысленно заводить разговор на тему о правильном балансе работы и личной жизни. К тому же я не его психолог, я его адвокат. Мне хотелось поскорее вернуться к дочери.
– Ну, давай тогда поговорим о работе. Что случилось?
– Меня ищут.
– В связи с чем?
– На парковке у автобана один курьер получил пару царапин.
Еще со времен первого дела я усвоил, что Драган представляет все происшествие в очень оптимистичном свете, и, как правило, в его подаче не видна даже верхушка айсберга, в который он врезался на полном ходу. Царапины, очевидно, были лишь второстепенной деталью проблемы.
