Книга Дети луны, дети солнца - Янина Волкова

– С твоими нудными речами самое место тебе в храме, а не на драккаре, Ове, сын Тове! – набрасывается на обидчика Олафсон, чью гордость задели чужие слова. – Такого, как ты, одолеть сумеет даже старик! Молись мертвецам, только в этом и будет от тебя толк!

Наполняется Великий Чертог недовольным гомоном. Не прощаются так просто подобные речи, и вспыльчивый нрав его может привести к раздору между Звездным Холмом и Оком Одина. Тове-ярл, позабыв про пир, встает из-за стола, вынимая меч из ножен. Намерен он пролить кровь обидчика, посмевшего оскорбить единственного его наследника, и из схватки этой хвастунишке Ньялу не выйти живым. Иные же воины лишь поддерживают кровопролитие, ведь только кровью, по их мнению, должно решить этот спор.

Ей нужно прекратить это, но кто ее послушает? Ренэйст еще не правительница, слово ее не имеет своего веса, в то время как конунг лишь наблюдает, не спеша вмешиваться. Оглядывается Ренэйст по сторонам в поисках того, что могло бы помочь ей, хватает с блюда с мясом кабана запеченную сливу, сочащуюся соком, и с силой бросает.

Шмяк! – Ягода попадает Ньялу в щеку, оставляя на коже красноватый след. Тут же смотрит он на нее, впиваясь в лицо взглядом горящих зеленых глаз. Как ты могла, спрашивает этот взгляд, как ты посмела?

Ренэйст расправляет плечи; взгляды присутствующих обращены на нее, и ждут они, что же она сделает. Смотрит она мимолетно на Хакона, ищет его поддержки, и он лишь кивает едва заметно, призывая к дальнейшим действиям. Глухо бьется о ребра взволнованное ее сердце, но голос остается спокойным, когда начинает она говорить:

– Не для того собрались мы здесь, чтобы устраивать подобное ребячество. Не смей принижать других, Ньял, сын Олафа. Все мы равны, и ни единый твой подвиг еще не воспели скальды, чтобы мог ты хвалиться военным своим мастерством. Тове-ярл, простите его дерзость. Все мы тревожимся из-за испытания, что грозит нам, и не ведаем, что творим, ослепленные волнением.

Пристыженный, Ньял кривится, словно бы съел что-то кислое, стирая рукавом липкий сливовый сок. Поджимает губы Тове-ярл, но возвращает меч свой в ножны, кратко кивнув посмотревшему на него сыну. Стихает их гнев, и Ренэйст позволяет себе короткую улыбку, ведь впервые решает она подобные вопросы своими силами. Чувствует, как тяжелая рука отца ложится на плечо, и вскидывает голову, смотря на него. Самыми уголками губ улыбается конунг, сжимает пальцами хрупкое плечо дочери, говоря едва слышно:

– Очень хорошо.

Похвала отца пробуждает в ней чувство гордости, заставляющее выпрямить спину и приподнять подбородок. Не зря столь долгое время обучают ее, подготавливают к дальнейшему вступлению на престол. Пусть самолично и не будет она править, но сможет помочь будущему супругу в нелегком этом деле. Хакон будет хорошим конунгом, и Ренэйст позаботится о том, чтобы правление их прославило ее род.

Но, несмотря на всю любовь к нему, желает ли она быть лишь его тенью?

Мрачные мысли эти покидают ее, стоит отцу выйти из-за стола. Мгновенно смолкают разговоры, и ждут воины, что их правитель скажет им. Величественным кажется Ганнар-конунг в этот момент, и знает Ренэйст, что эти люди пойдут следом за ним. Как же жестока насмешка богов – человек, пользующийся подобным уважением, столь несправедлив к собственной семье. Знают ли они, как он поступил с собственной женой? Ведают ли, какую жестокость проявил к сыну?

Жалеет ли сам конунг о том, что совершил?

– Довольно разговоров, братья и сестры. Верно говорит Исгерд-ярл – не для того вы проделали столь долгий путь, ведя за собой своих отпрысков. Собрались мы здесь для того, чтоб дети наши, будь то сын или дочь, доказали, что достойны называть себя викингами. Я призываю их, достигнувших свою шестнадцатую зиму, встать перед нами!

В спешке выходят будущие воины вперед, становятся плечом к плечу. Гордо выпрямляют они спины, наслаждаясь важностью момента, и среди них, шестнадцати крепких мужей, двумя воронами – черной и белой, – стоят Хейд и Ренэйст. Прекращается пиршество, и не сводят присутствующие с них внимательных взглядов, помня, как и сами стояли пред конунгом в шестнадцатую свою зиму. Сами они были моложе, да и конунг был другой, но повторяется этот обряд из года в год уже долгое время. Чувствует Ренэйст, как становятся холодными и липкими от пота ее ладони, и незаметно вытирает их о подол праздничной своей рубахи.

– Детали посвящения веками держат в секрете от тех, кому только предстоит пройти этот путь. Сейчас пришло ваше время познать это таинство. Прежде чем взойти на борт драккара, прежде чем сражаться бок о бок с другими воинами, вам следует показать, что вы готовы к этому, пройдя через суровое испытание.

Конунг замолкает, и дрожь проходит по спине Ренэйст, когда он завершает свою речь, понизив голос до зловещего шепота:

– Вам предстоит охота на тролля.

Глава 3. Перед испытанием

Им дают лишь одну лучину для того, чтобы подготовиться к испытанию.

Тяжело дрожащими руками затягивать тонкие ремни наплечников, и приходится Ренэйст обратиться за помощью к матери. Смотрит куда угодно, только не на пальцы Йорунн, дрожащие от волнения. Слышит, как сбивается ее дыхание, выдавая и без того заметное беспокойство. Ренэйст хочет успокоить ее, утешить, но единственное, что может подарить кюне покой – если останется она в доме. В безопасности, подле ее крыла.

Отпустить свое дитя в лес, много зим назад потеряв в его чаще первенца, равносильно проклятию богов. Если бы только наблюдали они за ними, Йорунн могла бы винить их в своем горе, только давно пустуют небесные чертоги. Некого ей винить, кроме них самих.

Времени не остается. Йорунн прижимает дочь к своей груди, и та сжимает пальцами ткань платья на спине матери. Стать бы вновь ребенком, да быть в безопасности у нее на руках, только не для этого проделала Ренэйст такой длинный путь.

Еще не поздно остановиться. Отречься от права носить меч на поясе, повесить на стену лук и взять в руки пряжу. Облачить себя в платье и не знать беды. Стать Хакону женой и жить так, как мечтает любая другая. Не желает Ренэйст себе подобной судьбы; хочет быть равной мужу, а не скрываться за его спиной. Быть может, сложись все иначе…

Разжимает дрожащие пальцы и делает шаг назад, отступая, вынуждая мать выпустить из кольца своих рук. Смотрит Йорунн с мольбой, пусть и знает, что слезы не заставят Белолунную отречься от своего выбора.

Все сложилось именно так. Не для того была она рождена, чтобы прозябать под защитой стен Чертога Зимы. Не для того отец растил ее воином, чтобы отдать другим свою славу. Не для того покоится Хэльвард под толщей воды, отдав сестре свою судьбу.

Обхватив лицо матери ладонями, Ренэйст прижимается ко лбу ее коротким поцелуем, выдохнув в золото волос:

– Не бойся. Я вернусь.

Тянет Йорунн к ней руки, пытается удержать, но решительно отступает Ренэйст, направляясь к двери. Сварог ждет ее подле порога, протягивает лук и колчан со стрелами, стоит подойти достаточно близко. Солнцеликий смотрит на луннорожденную выцветшими от старости глазами и лишь кивает молча. Она кивает в ответ, и молчаливого этого разговора достаточно, чтобы смогла она улыбнуться. Закидывает колчан на спину и открывает дверь, выходя под свет звезд навстречу своей судьбе.