Книга Отравленный трон - Селин Кирнан

Кристофер отступил на пару шагов с извиняющимся, но решительным выражением лица:

— Интендант идет сюда, а с ним — высокий, рыжеволосый мужчина.

— Папа! — Винтер побежала вверх по лестнице, задев Кристофера. Двигаться, убегать — все что угодно, лишь бы совладать с неистовой энергией, проснувшейся в ней.

Эрон и отец Винтер вышли из-за поворота и остановились в нескольких шагах от молодых людей на лестнице. Очевидно, на трех лицах отразилось такое напряжение, что старшие замерли в одинаковых нерешительных позах и одновременно в замешательстве сказали: «Хммм!»

Винтер хотела бы броситься к отцу. Ей хотелось кричать: «Рази уезжает! Он уже собрался уехать!» Вместо этого она подошла на надлежащее расстояние и чопорно поклонилась — слезы на лице уже высохли, к счастью.

— Рада встрече, дорогой отец. Интендант Эрон! Как поживает король, почтенные господа?

Эрон посмотрел мимо нее и взмахом подбородка указал на Рази:

— Его Высочество хочет, чтобы вы присутствовали, мой лорд. Он будет совещаться с Вами и лордом-протектором Мурхоком у себя в кабинете.

Рази покорно пошел вверх по лестнице, но Винтер протестующе воскликнула:

— Отец! Ты ведь не поел? И совсем не отдохнул с дороги?

Лоркан нетерпеливо махнул, заставляя ее замолчать, но Рази уже остановился, окинул отца Винтер долгим внимательным взглядом, повернулся к Эрону и жестко сказал:

— Вы не смогли меня найти, лорд-интендант. А пока вы безуспешно ищете, лорд-протектор пойдет на кухню и хорошенько поест.

Эрон уставился на Рази, и Винтер показалось, что в лице старика что-то изменилось. Он медленно повернулся, внимательно посмотрел на ее отца, действительно проверяя его. Винтер сглотнула.

Лоркан прищурился в ответ на взгляд старого друга, с холодным видом повернулся к Рази:

— Благодарен за вашу благосклонность, мой лорд, но мне не нужен отдых. Пожалуйста, если вы готовы, давайте проследуем к Его Величеству…

Он бросил на Винтер мимолетный взгляд и проговорил, уже оборачиваясь:

— Я вернусь, когда король меня отпустит, дитя мое. Ступай помойся, переоденься и отдохни, сегодня на закате будет пир.

Лоркан больше ничего не сказал и ушел, стуча сапогами по камням, мерно покачивая тяжелой рыжей косой. Запах лошади, походных костров и тяжелого путешествия еще долго держался в воздухе после того, как он завернул за угол и скрылся из виду.

Эрон нетерпеливо посмотрел в сторону Рази, который бросил на Винтер беззащитный взгляд. Как только интендант повернулся, чтобы уйти, Рази взглянул на Кристофера и кивнул: «Присмотри за ней!» Тот утвердительно кивнул, а Винтер едва поборола желание столкнуть его со ступенек вниз. Вот еще, присматривать за ней! Лучше присмотри-ка за собой, Кристофер. Если кому и могут перерезать горло по пути в уборную, так это ему.

Эрон, уже уходя, задержался на мгновение:

— Гаррон! Комнаты лорда-протектора Мурхока и леди Винтер рядом с апартаментами твоего господина. Удостоверься, что леди устроилась комфортно.

Кристофер, вытянувшись, приподнял подбородок, а Эрон недобро зыркнул на него. «Ты должен был поклониться, идиот!» — подумала Винтер. Но лорд-интендант не опустился до комментария, лишь насмешливо усмехнулся и скрылся по следам Рази и ее отца, оставив их одних.

* * *

Винтер забрала инструменты на кухне у Марни и пошла в конюшню. Кристофер шагал рядом, непривычно молчаливый. Она ожидала раздражающей болтовни, попыток вывести ее из себя, флирта. Но он просто шел с ней в ногу, серые глаза ничего не выражали.

Когда они пришли в конюшню, он на минуту исчез, а затем вернулся с парой слуг, управляя ими с потрясающей расторопностью, с шутками и прибаутками. Очень скоро вещи Винтер и ее отца были собраны и перенесены в их новое жилище — у нее вновь появилось постоянное место, где можно преклонить голову. Настолько постоянное, насколько только могла позволить жизнь при дворе.

Винтер стояла посреди комнаты и осматривалась, чувствуя непонятую тяжесть на сердце. Это была прекрасная квартира: огромная гостиная с двумя большими окнами, выходящими в сад с апельсиновыми деревьями, ярко разрисованная и украшенная гобеленами из королевской коллекции. Чуть дальше — небольшая туалетная комната, а за ней — две просторные спальни, залитые ярким предзакатным светом. Винтер было приятно увидеть, что король приказал обустроить комнаты мебелью из их прежнего дома. Ее кровать из сосны, с сеткой от комаров и занавесями. Умывальник, ящик для полотенец, который вырезал ее отец. Мебель в спальне Лоркана была прежней. В гостиной — четыре круглых кресла, а на них — подушки, которые мать Винтер вышивала, будучи в заточении. Все такое знакомое и дорогое сердцу.

«Но почему здесь?» — думала девушка. Почему не в любимом старом доме в парке, под сенью ореховых деревьев, вниз вдоль ручья, на границе луга? В доме, где они были блаженно счастливы, вдалеке от интриг и хитросплетений двора, вдали от всевидящего королевского ока. Раньше Винтер могла проснуться, пойти ловить рыбу к завтраку, босиком, в мальчишеском костюме. Там, в мастерской отца, воздух упоительно пах свежей стружкой и смолой. Теперь все будет строго — протокол, политика, этикет: каждую минуту, каждый час, каждый день. Очевидно, король хочет держать их поближе, хочет присмотреть за ними. Он не доверяет им.

— Тебе не нравятся комнаты?

Она очнулась от грез, вздрогнув от голоса Кристофера, и повернулась чуть быстрее, чем следовало, чуть не упав из-за внезапного головокружения. Он стоял у входной двери и был достаточно внимателен, чтобы не заметить, как она огорчена.

— Они прекрасны, — сказала Винтер, стараясь держаться на ногах и казаться искренней. — Очень нравятся.

— Ха! — Похоже, его ответ не убедил. — А Рази сказал, что тебе не понравится. Что ты не любишь ограничений свободы. Он очень старался, чтобы здесь было похоже на старый дом. Красивый такой, знаешь, возле ручья?

Это было уже слишком — такое проявление любви и понимания от Рази. Внезапно глаза Винтер переполнились слезами, которые она была не в силах удержать, и, всхлипнув, девочка закрыла лицо ладонями и разрыдалась.

К счастью, Кристофер не бросился ее утешать, и она плакала, пока горе не излилось полностью, оставив только усталость и легкую головную боль. Наконец она выпрямилась, отряхнула мокрые ладошки и шмыгнула носом, чтобы восстановить дыхание. Перед дверью никого не было, но дальше по коридору звучали голоса, двое — кто-то с услужливыми интонациями и Кристофер, с явным северным акцентом, — спорили.

— Но это моя работа, — настаивал придворный. — Я должен их отнести!

— Отдай их мне, лакей проклятый, или, клянусь, я с тебя шкуру живьем сдеру! — Кристофер почти шипел от гнева.

— Это моя работа…

Громкий звук оплеухи и вскрик, потом — возмущенное молчание. И мягкий голос с хадрийским акцентом: