Книга Изнанка - Инга Кузнецова

– Ничего, – говорит Лыш неизвестно кому. – Ещё лучше: я сегодня совсем свободен.

9

Мёртвый мир исчезает где-то внизу. Я остаюсь с Лышем. Чувствую улицу, яркие промельки, фигуры Гигов, издалека приближающиеся к нам. Опиральца у них большие, защищенные светлыми грубостями. Я давно ничего не ел, и к камерам Лыша мне сейчас не проникнуть. Но мне не мутно, не трудно – мне интересно.

На Лыша наплывают звонкоголосые.

– Ой, привет, Чел.

– Привет, Человечек.

– Хай, Чел.

– Привет. Привет. Привет.

– Ты к Бель?

– Ясное дело, он к Бель.

– А не поздно ли?

– Это почему же?

– Ты что, не знаешь? Она уже с Чёрным.

Я слышу, как быстро бегут по трубопроводам Лыша полусущества и кусочки веществ. Кажется, они сейчас добегут до его глотки (там находится голос). Но Лыш не пускает их.

Звонкоголосые называют его «Чел». Я уже привык, что у Гигов может быть много имён. Всё-таки Гиги непостижимы.

Лыш молчит.

– А если она с Чёрным, я тебе не подойду?

– Хи-хи.

– Хи-хи-хи.

Лыш молчит. Его полусущества не добегают до глотки. А что такое голос? Из чего он состоит? Я не умею издавать звуки. Но я их слышу.

– Пойдёмте, девочки.

– У Челика сегодня неприятности.

– Похоже, они надолго.

Горло Лыша скрипит, точно туда насыпали сухих мертвецов:

– Просто не хочу разговаривать в таком тоне.

– Ага, Челик заговорил!

– О мама дорогая! Он подавляет нас своим величием!

– Своей воспитанностью!

– Хи-хи-хи.

– Ну ладно.

– Ну и чёрт с тобой.

– Сейчас она выйдет.

– Мало не покажется.

– Чёрный крутой.

– Он катает её на мотике.

– И почему одним всё, а другим ничего?

10

Звонкие голоса не складываются во что-то небесное. Они обещают вечное утро, но не похожи на полёты моего давнего Хозяина к реке. Они не прекрасны. Может быть, и могли бы быть струящейся водой, но в них слишком много лишнего. Примеси, муть.

И что означают эти примеси у Гигов, я пока не знаю.

Лыш не отвечает им. Его лопасть увлажняется. Он точно прячет меня от света, от улицы и этих мутных звонкоголосых существ. Вместе с несколькими подобиями я изо всех сил держусь на отростках, чтобы не упасть в потоки прозрачной смазки. Как хорошо, что он не дотрагивался ни до кого из звонких. Мне не нравятся такие Возможные Хозяйки (а это свежеголосые Гиги по типу «она»).

Вдруг лопасть раскрывается, свет окатывает нас со всех сторон. Лопасть начинает вибрировать. Навстречу нам движутся два Гига – маленький узкий, большой широкий. Светло-блестящий и тёмно-тенистый. Темней, чем пещера Летучих. Лопасти светлого и тёмного перепутаны, тела-миры вжаты друг в друга.

11

Но вот узкий светлый Гиг видит Лыша и отрывается от тёмного. Узкий Гиг близко. Волны голоса – нежно-текучего. Призрачный голос. Прозрачный голос. Голос-воздух. Он принадлежит не ему. Ей. Узкой. Это совершенно точно «она». Но она отличается от свежеголосых своего типа.

– Бель! Я рад тебя видеть.

Так вот кто такая Бель!

– Привет, Клавиш.

И снова Лыша назвали совершенно другим именем. Гиги странно пользуются своей речью – я начинаю подозревать, что в их системах нет ничего закреплённого.

– Я тебе звонил. Ты не отвечала. Но это ничего.

– Прости. Я… я была занята.

– Ничего страшного. Я записал для тебя голосовые сообщения.

– Я не успела прослушать.

– Неважно.

– Ты пропускаешь лекции?

– Это фигня. Мне было нужно увидеть тебя, чтобы сказать одну вещь. Послушай, Бель.

– Не надо.

– Я тебя…

12

Я вишу на лопасти Лыша, а она идёт вверх. Она притягивается к чужому лицу. Воздух вокруг розового и малинового пахнет сладостью и надеждой, сдвинутой вперёд реальностью.

– Не надо, – тихо повторяет Узкая Бель, и лопасть Лыша со мной, вцепившимся в грубый покров, так же тихо прижимается к этому нежному «не», пахнущему безмятежностью.

– Отвали от неё! – грубый голос разрушает пространство.

– Люблю.

13

Какое тугое слово! В нём упакованы миры, миры, миры. Голос Лыша раскачивается, как тихая ветка, как тихий и нежный ветер. Что-то удивительное звучит в этом голосе, не похожее ни на какие известные мне звуки. Я не знаю, как это называется. Лыш – какой-то невероятный Гиг.

Но я уже не с ним. Я барахтаюсь в сладости, в запахе цветов, нежном и влажном. Лыш близко, но уже недостижим. Я стараюсь удержаться, чтобы меня не смыло сладкой жидкостью. Узкая глотка Узкой. Здесь слишком прекрасно и слишком опасно. Здесь забвение-Гортань судорожно сокращается. Сейчас я уйду в неё. Я не хочу, чтобы ты была моей Хозяйкой! Бель, не смей глотать меня! Я тебя не знаю и не хочу знать!

Верни меня Лышу, эй! Я ещё не был в нём. А так хотел!

14

Влажный выход наружу приоткрывается, и я вижу близко промельк Лышева покрова, его приближающееся лицо, и как розово-влажный звук пенится на поверхности речи, искажённой трещинами. Там, за ними, – глотка Лыша и глубь его. Всё рядом.

– Закатай свои поганые губы! Она не твоя.

Тёмный Гиг бросает сгустки бессмыслицы. Существа не могут быть чьими-то, они не могут принадлежать другим существам. Ведь они способны к самостоятельному движению!

– Не надо. Клавиш, пожалуйста…

– Ничего не говори.

Узкая Бель и Лыш путешествуют на месте. Но, кажется, я их понимаю. Его тело-тень ещё близко. Ах вот оно что!

Он хочет слиться с Узкой, перемешаться с ней свойствами! И как я сразу не догадался! Он выбрал её. Он хочет втянуться в её сладость и наполнить её чем-то речным и небесным. Река и небо играют в его голосе. Небо и река вперемешку.

А может быть, вместо камер у этого Лыша – копия прекрасного наружного мира, уменьшенного до пространства его тела? И там – своё небо, своя река, свои дни и ночи, свои крики птиц, свои пещеры и свои Летучие? Дикая догадка пронзает меня.

Может быть, он вообще не Гиг? Кто он?

Я теряю его. Я теряю!

15

Своды узкого мира разжимаются. Трещины Лыша близко. Но следует удар. Бель отшатывается от Лыша, или это его отшатывают. Внутри Бель радуга, дождь, туман, мерцанье. Я прыгаю внутри её нежно-тревожного голоса: