Книга Курьер-619 (Юпитер – Челябинск) - Николай Горькавый

– Ты стала искать героев среди них?

– Ну да, – кивнула головой Николетта. – Но ни один даже близко не подходил на такую роль. Меня преследовали сплошные разочарования! Все, на что способны эти фоур-джентльмены, – это спасти застрявшего котенка с нижней ветки дерева. И то, если на них смотрят девочки.

Юная фоуресса печально вздохнула, видимо что-то вспомнив.

– Давай наведем телескоп на Юпитер! – предложил Джер, меняя тему разговора.

Они стали разглядывать облачные завитки в бурной багрово-молочной атмосфере гиганта.

Девушка сказала:

– Лучше попробуем найти Ио – там шикарные вулканы.

Телескоп стал разворачиваться в другую сторону, пока не наткнулся на диск спутника Ио.

Николетта нацелила инструмент на горизонт, где вулканические плюмы были видны лучше всего, – и ребята с восхищением стали смотреть, как над лимбом спутника взметываются, медленно расплываясь, трехсоткилометровые фонтаны серы и камней. Девушка сказала:

– У меня было желание стать планетологом, ходить по марсианским кратерам, искать окаменелости, или ловить образцы выбросов таких вот вулканических извержений на Ио, или изучать гейзеры на Тритоне. Но потом я увлеклась живописью, а после – скульптурой. Дедушка говорит, что я непоседа. Может быть, я стану ученым, как дедушка. Ученые – они особенные люди. Ты слышал про британца Пирса Селлерса?

– Нет.

– Это был астронавт первых десятилетий космической эры и ученый, который занимался атмосферной физикой. В шестьдесят лет он был моложавым и подтянутым человеком, но ему диагностировали смертельный рак. Он узнал, что ему осталось жить несколько месяцев, максимум – год. Селлерс не был бедным человеком, он мог потратить этот год на путешествия, или на отдых на тропическом острове, или на любые развлечения, которые могли прийти ему в голову. Знаешь, на что он потратил свой год? На науку – ту самую, которой он и занимался. Она была для него самым важным и интересным делом. Он сделал в свой последний год гораздо больше обычного, потому что спешил, и умер довольным человеком.

Джер, помолчав, сказал:

– Сильная история. Я был бы рад стать ученым, но вряд ли у меня получится. Я мечтаю о поступлении в университет – хоть на какой-нибудь, пусть на самый неинтересный для других факультет. Но плата за обучение везде велика…

Николетта воскликнула:

– Попроси дедушку! Он тебе поможет! Ты произвел на него хорошее впечатление.

– Я не привык просить… – Джер отрицательно помотал головой и помрачнел.

Они вышли из обсерватории и отправились по полутемным коридорам в кают-компанию. Николетта спросила:

– Что ты делаешь в свои дни отдыха на базе?

– Если кто-нибудь из моих приятелей-пилотов в это время находится рядом, то мы встречаемся поболтать. Мои друзья более сведущи в развлечениях и тянут меня или в четырехмерное кино, или в боулинг, или поиграть в хинжу. Но это случается нечасто, и обычно я просиживаю свободные вечера в дешевых ресторанчиках.

– Это интересно? – удивилась Николетта.

– Очень! – кивнул Джер. – Когда месяцами летишь в курьере, не видя ни одного живого лица, то, попадая в людское общество, смотришь на окружающих с обостренным вниманием. Люди такие разные! Они восхищают и озадачивают.

– Расскажи, как озадачивают тебя люди.

– Как-то я увидел пожилого человека – с усталым серым лицом и усталой походкой. Он носил седоватые скучные усы, унылую лысину в окружении полуседых волос, обычные джинсы и серую скучную майку, на которой белыми скучными буквами было написано «Firefly» – «Светлячок».

Николетта заливисто рассмеялась.

– Я никак не мог понять: у этого человека очень тонкое чувство юмора или его вообще нет? А ты понимаешь?

Девушка, продолжая смеяться, отрицательно помотала головой:

– Нет!

От возни с телескопом они устали до изнеможения и, когда вернулись в кают-компанию, с удовольствием плюхнулись за стол. Сегодня была снова итальянская лапша, но уже с моллюсками, морковкой и шампиньонами.

Профессор заказал плееру какую-то приятную мелодию.

– Это Чайковский. Джер, тебе нравится музыка?

– Да. У музыки три начала – горе, радость, божественное вдохновение: каждое из этих переживаний уводит человека от обыденности и сообщает голосу особый уклон. Это рассуждение Феофраста о музыке, которое приводит Плутарх. Перед сном Энн всегда запускает мне какую-нибудь мелодию.

Джер не стал говорить, что когда спишь под негромкую спокойную музыку, то кошмары снятся гораздо реже, даже если летишь в крохотной скорлупке среди бесконечного космоса, а на грудь все время давит учетверенная сила гравитации. Его кошмары – это его личное дело.

Николетта спросила деда:

– Дедушка, тебе не кажется странным, что ты беседуешь о музыке с монопарнем?

Профессор сказал:

– На самом деле, с точки зрения психологии, Джер не является монопарнем. Кастовость проявляется и психологически закрепляется при контакте людей разных каст. А его межкастовые контакты были очень ограничены. Когда Джер жил в интернате, его окружали дети из его же социального слоя, предоставленные самим себе. Потом он пересел на свой курьер, где практически не общается с людьми. Так что в нем нет психологических барьеров, присущих людям его касты. Фактически нынешний Джер – человек вне каст. Он свободный мустанг в нашем стаде взнузданных лошадей, где у фоуров уздечки не менее прочны, чем у монолюдей. Поэтому он так легко принял предложение стать равноправным человеком в нашем коллективе. И с блеском доказал, что люди по своей сути равны. Их разделяет – или объединяет – лишь образование и уровень интеллекта.

– Но что будет, когда он в девятнадцать лет выйдет в отставку и будет жить в обычном улье, где все пчелки рассортированы по четырем типам сот?

– Ему будет нелегко, – пожал плечами профессор и ушел в соседний отсек к Витторио.

Николетта и Джер убрали посуду и отправились к своим каютам.

– Что тебе снится в противоперегрузочной ванне, когда ты несколько суток летишь среди пустоты и холода?

– Мне часто снится зеленый лес и в нем – бревенчатый дом с огромными стеклами, где я живу со своими родителями.

– И это все?

Джер удивленно посмотрел на девушку:

– Это очень много. Очень!

И спросил:

– Как твои родители разрешили тебе лететь с дедом так далеко?

Николетта помолчала, потом сказала глухим голосом:

– Несколько лет назад мои родители отдыхали на курорте в Мексике и решили посмотреть на пирамиды майя – инкогнито, без охраны… и были убиты местными грабителями. Из-за наручных часов и пары побрякушек! Бандитов потом поймали и всех казнили… Тупые, кровожадные детдомовские бастарды… ни мозгов, ни совести… Как я ненавижу этих выродков, эти человеческие отбросы!