Книга Зима. Согрей мое сердце - Алекс Хилл

Убрав тарелку на стоящий рядом с диваном компьютерный стол, усаживаюсь поудобней, чтобы не отвлекаться от кинокартины, а Зимин с криком умирающего кита падает головой мне на колени.

– Это было божественно, но теперь я не могу дышать, – слабым голосом произносит Дима.

– Если не заткнешься, точно больше не сможешь, – отрывисто отвечаю, не в силах оторваться от экрана, потому что там такое твориться. Та-а-акое! Мама дорогая…

Титры медленно ползут по экрану, а я сижу с открытым ртом. Кажется, ненадолго связь с миром была потеряна. Вот это да.

Тяжесть в ногах вызывает дискомфорт, и я пытаюсь ими пошевелить, но что-то не выходит. Опускаю взгляд и… Рука дергается в мягких коротких волосах. Интересно давно я его тут наглаживаю?

Зимин с ангельским спокойствием дрыхнет у меня на коленях, касаясь губами открытой кожи ног. Его теплое дыхание похоже на нежнейшие поцелуи, и я снова уплываю в другую реальность, только на этот раз сотворенную этим парнем.

Как же он нравился мне всегда. Конечно я помню, что чувствовала рядом с ним каждый раз. Не важно, какие обстоятельства. Детская игра, его улыбка, голос по телефону, мимолетный взгляд. Мои ощущения всегда были одинаковы. Это прогулка по летним облакам. Полет вместе с каплями горной реки вниз водопадом. Радуга, берущая начало в душе.

Но я не могу поддаться этим чувствам. Дважды получалось их запереть, и сейчас главное не выпускать. Представим, что это все испытание моей силы воли. Выдержу, и мне больше никакие глупости типа любви и всей чувственной ерунды, что с ней связаны, не будут страшны.

– Зимин, – произношу, хватая его за нос и легонько тяну из стороны в сторону. – Я тебе не подушка.

Дима хмурит брови, явно не желая просыпаться. Наклоняюсь ниже, что эффект был максимально действенный.

– Я тебе сейчас ухо откушу, – рычу и активно тормошу его за плечо.

– Зайка, ну чего ты пристала? – бормочет Дима. – Давай чуток поспим и продолжим?

Что за бред он несет? Какая я ему зайка?

Зимин поворачивается, и его рука уверено ложиться на мой затылок. Касание губ к губам, как ослепляющий болью удар. Нокаут. Равновесие потеряно. Моя рука дрожит на его плече, и я не могу заставить себя пошевелиться.

Дерзкое движение языка, требующее ответа на поцелуй, приводит в себя.

– Офигел?! – грубо сталкиваю Диму с колен.

– Ксю? – он садится на диване и трет глаза, точно маленький мальчик, которого мама пинком разбудила в детский сад ни свет ни заря.

– Представь себе, – яростно выпаливаю я, ударяя руками по дивану.

– Пости, я…

Злость наполняет душу до краев. Сама не понимаю, чего так завелась, но остановиться не могу.

– Да нет. Это ты прости, что я не она. Занимаю тут заячье место. Ты уже наверное соскучился. Может, мне завтра переночевать где-то еще или просто погулять подольше?

– Ксю… – Зимин нервно разминает шею, отводя взгляд. – Я просто не до конца проснулся.

– Ага… А реальность оказалась не такой, какой бы хотелось.

– Перестань.

– Охотно, – укладываюсь на свою половину дивана у стены и укрываюсь тонким покрывалом по самые уши. Отчего-то в комнате стало так холодно.

– Ксю…

– Спокойной ночи, Зимин. Будешь приставать во сне, не обижайся, если оторву тебе яйца. Я не твоя зайка-побегайка, которая может хрумкать морковку в любое время дня и ночи, – желчь печет горло.

– Если бы ты была одной из «заек», то вряд ли бы сейчас произносила больше одного слога за раз, – хлестко отвечает Зимин.

Ого! Его фраза выбивает из груди весь воздух. Одной из? Так она еще и не одна? Крепко зажмуриваюсь и начинаю медленно вдыхать и выдыхать. Если выровнять дыхание, то получится заснуть куда быстрее. А это единственное, чего мне хочется прямо сейчас, потому что парня, который сейчас проснулся я не знаю, да и не хочу знать.

***

Порывистый ветер подталкивает Диму к краю утеса, у подножья которого выстроились неровными рядами острые камни. Верная смерть. Болезненная и мучительная.

Парень из всех сил пытается противостоять стихии, и у него даже получается, только вот отойти от края мешает столпотворение людей. Все знакомые. С кем-то общается до сих пор, с кем-то уже давно потеряна связь. Они стоят очень плотно и совершенно не обращают внимания на находящегося в опасности Зимина.

Гул голосов заполняет мысли, смешиваясь с ветром обрывки фраз толкают снова к пропасти. Бесцветные диалоги прошлого. Дыры в душе.

– Куда дальше?

– Работать. Я ведь для этого учился.

– Для этого?

– Я хочу достичь чего-то в своей жизни. Хочу, чтобы мной гордились, – голос Мора как всегда сух, но твёрд и непоколебим.

Зимин никогда не мог угнаться за Моревым в стремлении к чему-то. Саша видел свою цель, а Дима просто шел следом. Он никогда не ставил собственных целей. Не хотел их ставить.

– О чем ты мечтаешь?

– Путешествовать и влюбиться в иностранца.

– И не боишься?

– Не-е-ет, – мягкий смех бывшей одноклассницы вызывает ностальгию по тем временам. – Я хочу узнать все грани счастья и удовольствий.

Дима не желал счастья. Не понимал его. Словно это выдуманное кем-то состояние. Все о нем говорят, но никто по-настоящему не чувствует. Удовольствия для Зимы были чем-то более реальным, и то, мало вещей могли доставить ему истинное наслаждение.

– Семья – это самое важное, что у тебя есть и самое прекрасное, что ты можешь создать.

– Самое-самое?

– Конечно, – голос этой женщины нельзя перепутать ни с каким другим. Мама.

Семья для Димы была действительно важной частью жизни, но вот создать что-то подобное самому он никогда не желал. Слишком хлопотно. Слишком много нужно сил вложить. Он иногда с трудом дышать себя заставляет, а тут нужно дышать для других. Жить для других.

– Все это бред! Мне это не нужно! Я хочу, чтобы вы все оставили меня в покое! – надрывно кричит Дима.

– Тогда твое место там… – этот голос не принадлежит никому и одновременно всем.

Толпа поворачивается к Зиме, и в их глазах только одна эмоция – осуждение. Он всех их разочаровал. Без цели. Без мечты. Без сил что-то изменить. Без желания что-то исправить.

Зимин шагает назад. Еще. Пятки зависают в воздухе на секунду, когда взгляд цепляется за какое-то движение. Белесая макушка виднеется за спинами серых недовольных людей. Она пытается пробиться вперед, но… Поздно.

Чувство падения не пугает. Самое страшное – это лица родных, близких, просто знакомых, на которых читается только отвращение и жалость. Интересно, каким было бы ее лицо, если бы она увидела его настоящего?