Книга Фандом 2.0 - Анна Дэй

Скоро ему исполнится шестнадцать лет, и ничего удивительного, что мой младший братик превращается в юношу и всё меньше походит на ребёнка. Жаль, что он никак не проснётся и не увидит себя в зеркале. Ведь ему всегда хотелось выглядеть взрослее. В школе злые одноклассники дразнили Нейта «малявкой» и «вечным младенцем». Я касаюсь ладонью его щеки: «Пушок на лице стал жёстче, пора бы малышу и побриться. Спрошу медсестру, может, она разрешит мне пройтись бритвой по щекам брата».

Я надеялась, что, увидев сегодня Нейта, сразу пойму, как влияет на него параллельная вселенная. Однако ничего подобного. Разочарование и злость сплетаются в тяжёлое чувство, от которого немеет всё тело.

– Виола, ты как? Ничего? – спрашивает Кейти, положив руку мне на плечо и вырывая меня из совсем не радужных мыслей.

«Одной мне не справиться. Надо, чтобы Кейти тоже всё вспомнила».

Проверив, что медсестры за дверью нет, я откидываю одеяло Нейта и задираю его пижамную рубашку.

– Что ты делаешь? – изумляется Кейти.

– А самой догадаться – никак?

Красный след на коже потускнел до бледного шрама – на коже осталась неровность, слегка приподнятая и сморщенная.

– Это могло появиться от чего угодно, – пожимает плечами Кейти.

– Это след от пули. – Я опускаю пижаму и закутываю брата в одеяло. – Он умер в «Танце повешенных», потому и не проснулся здесь.

Кейти хмурится.

– Я много всякой всячины помню, но вот как умер Нейт – не помню.

– Тебя там не было, вот и не помнишь.

– Потому ты и написала о нём в «Песни повешенных»? – спрашивает Кейти. – Хотела дать ему жизнь в другой вселенной?

– Может быть… Хотя в то время я об этом ничего не знала.

Кейти убирает руку с моего плеча, и я вздрагиваю от неожиданно подступившего холода. Стараясь спастись от одиночества, я глажу руку Нейта.

– В том мире ему хотели отрубить руки, – говорю я, касаясь его пальцев, – только за то, что он не надел перчатки, нарушил правила.

– Ви, тебе и впрямь пора с кем-нибудь об этом поговорить. Обратиться к специалисту. Твои воспоминания кажутся такими реальными, но это невозможно.

Не удостоив измышления Кейти ответом, я поднимаю руку Нейта с кровати и показываю на его запястье.

– Вот здесь ему связали руки. Я помню, как он был перепуган, когда стоял там на коленях, вытянув руки вперёд.

Я будто снова вижу блестящее лезвие, и от этой картины сердце у меня на мгновение замирает. Я короткими движениями касаюсь запястья Нейта, будто вычерчивая невидимую линию, по которой пришёлся бы удар сабли, не появись так вовремя Элис. Медленно перевернув руку брата, я вглядываюсь в его бледную кожу, такую гладкую и тонкую, что из-под неё просвечивают вены, будто едва заметные реки на географической карте.

И тогда я вижу это.

В нескольких дюймах над запястьем. Маленькую тёмную отметину, похожую на родинку. Но в центре кожа по-прежнему белая, а значит, это что-то вроде крошечной татуировки, чёрное кольцо.

Я помню этот знак.

«Где же я его видела?»

Зажмурившись, я продираюсь сквозь воспоминания с огромной скоростью.

«Где я видела этот знак?»

– Виола? Ты что? – спрашивает Кейти.

– Этой отметины раньше не было.

– Ты уверена? – Она склоняется поближе, чтобы рассмотреть руку Нейта.

– Ни малейших сомнений.

– Может, родинка?

Я провожу по точке пальцем. Кожа совершенно гладкая.

– Нет, точка синеватая, как будто оставлена чернилами, да и серединки нет.

– И правда. Странно. А что, если это сделали медсёстры?

Я трясу головой.

– Зачем? С какой стати?

Она пожимает плечами.

– Я видела такой знак. Никак не вспомню где. – Опустив голову, едва не уткнувшись носом в руку Нейта, я разглядываю идеальный кружок. Края у него неровные, тёмная линия истончается, а потом снова становится шире. Рисунок слишком маленький. Ничего не разглядеть. Я недовольно выпрямляюсь. – А ты что думаешь?

– Капля чернил, – отвечает Кейти. – Медсестра, наверное, брызнула ручкой, когда заполняла ежедневный журнал.

Однако в голосе Кейти не слышно полной уверенности.

– Нет, правда, посмотри. Это же какой-то рисунок.

– Не хочу. – Голос у Кейти испуганный, но не злой.

– Кейти, ну не трусь. Пожалуйста, помоги мне.

Она несколько раз моргает, морщится, мне на мгновение кажется, что сейчас подруга развернётся и уйдёт, но, видимо, что-то в моих словах заставляет её решиться. Кейти заправляет волосы за уши и решительно склоняется над рукой Нейта.

– Да, какой-то рисунок. Что бы это могло быть? Венок?

– Нет. Вот здесь, смотри, линия совсем тонкая, а дальше опять толстый штрих, – показываю я. Рядом с крошечной отметиной на руке Нейта кончик моего пальца кажется раздутым шаром. – Не разглядеть… вот если бы через лупу.

– Ладно, Шерлок, у меня в кармане завалялось увеличительное стекло, рядом с неизменной трубкой.

Я хватаю телефон. Это очень неплохая модель, я потратила на неё почти половину аванса за книгу. Ещё обещала себе, что буду записывать с его помощью умные мысли. Но, честно говоря, мне просто хотелось завести себе нормальный мобильник. Я навожу на отметину объектив встроенного фотоаппарата, увеличиваю рисунок до предела, пока линии не начинают размываться. Щёлк!

– Гениально, – комментирует Кейти.

Она садится на кровать Нейта рядом со мной, и я чувствую, насколько сильно дрожат её колени рядом с моими.

Увеличенный снимок занимает весь экран. Это крыса, свернувшаяся клубочком крыса.

Кейти склоняет голову набок.

– Что это? Спящая мышь?

– Она не спит, – качаю я головой.

– Выглядит очень мирно и расслабленно.

– Она пожирает свой хвост. – Я показываю на открытый рот грызуна, в котором исчезло больше половины длинного хвоста.

– Фу, гадость, – кривится Кейти.

– Ну как, похоже это на чернильные брызги?

Побледневшая Кейти качает головой. Наверняка она сбита с толку или даже испугана – и это моя вина. Но я не лгала, мне действительно нужна сейчас её помощь.

– Откуда взялся этот рисунок на руке Нейта? – задаёт вопрос Кейти. – Неужели кто-то прокрался в палату и сделал пациенту татуировку, а ни врачи, ни медсёстры ничего не заметили? Невероятно.

Я пристально смотрю в её зелёные, как свежеочищенный горох, глаза.

– Что, если этот кто-то был не из нашего мира?