Книга Леди Мармелад - Марион Леннокс

— Неужели няня и ваш племянник смотрят это? — с отвращением прошептала Джесс. — Не могу поверить.

Рауль быстро выключил телевизор. Дряблый живот исчез.

— Думаю, это Козетта, — сказал он, явно пытаясь оправдаться.

— Так где же Эдуар? Раз он не учится, как делать липосакцию.

Рауль раздраженно посмотрел на нее.

— Я же сказал, что это Козетта.

— А я просто спросила. — Джессика огляделась, чувствуя, как ее охватывает гнев. — Вы врач. Возможно, вы тоже наблюдали за липосакцией, когда вам было три года. Поэтому, вероятно, вы выбрали эту специальность.

— Успокойтесь. Козетта говорит, что после шести часов Эдуар уже крепко спит. Она не разрешает беспокоить его, если мы приходим позже. И он спит допоздна.

— Ну, еще бы, — пробормотала она. — Какой трехлетний ребенок может проспать больше двенадцати часов? Таких нет. Так вот почему Луиза сидела со мной по утрам и вечерам. Только подумать, что прислуга может лишить бабушку и дядю доступа к ребенку! Знаете, если бы я была нянькой, которая обожает смотреть телевизор, именно такую причину я могла бы привести семье. Не беспокойте меня по вечерам. И не приходите утром. Оставьте меня в покое, чтобы я могла делать со своим подопечным все, что захочу. Или, вернее, дайте мне смотреть телевизор, в то время как я буду игнорировать ребенка!

Лицо Рауля потемнело. Джессика знала, что не имеет права давать волю своему гневу, но не могла сдержаться.

— Поймите, мы для Эдуара чужие, — с усилием произнес Рауль. — Месяц назад у нас вообще не было контакта с ним. С Козеттой он чувствует себя спокойнее.

— Да. — Она посмотрела на змею, свисавшую с дерева у нее над головой. — Я понимаю, что вы старались, но явно недостаточно. Тот, кто оборудовал эту комнату, — ненормальный человек.

— Это детская.

— Нет. Это игровая площадка для храброго десятилетнего ребенка, у которого есть товарищи и любящие родители. Но для одинокого трехлетнего малыша… Каждый раз, когда он выходит сюда, над его головой повисает огромный питон, и ему кажется, что это страшилище вот-вот бросится на него.

— Послушайте, мне тоже не нравится эта комната, — признался Рауль таким же агрессивным тоном, как у нее, — но Эдуар знает только ее. Две недели назад мы разговаривали с детским психологом. Она сказала, что мальчик должен как можно дольше оставаться в привычной для него обстановке.

— Ах, так? Не знаю, кто ваш психолог, но я позволю себе не согласиться с его просвещенным мнением.

— Послушайте, кто вы такая, чтобы…

— Никто, — перебила его Джессика. — Если бы вы знали, как я не хочу делать это… — Она глубоко вздохнула. — Где Эдуар?

— Он спит. — Рауль указал на дверь с левой стороны, и Джесс подошла к ней.

Она заколебалась. Сердце умоляло ее не входить. Но за дверью малыш, которому всего три года. Сирота.

Возможно, Рауль прав, в отчаянии сказала себе Джессика. И психолог не ошибается. Сейчас она войдет, увидит спящего малыша, и утром со спокойной душой уедет. Несколько дней Раулю и Луизе придется успокаивать расстроенного ребенка, а в понедельник возвратится Козетта, и все уладится, как улаживается со дня его рождения.

Этот маленький мальчик не имеет к ней никакого отношения.

Джессика посмотрела на Рауля и увидела в его взгляде тревогу и сомнение.

Сомнение?

Он не уверен так же, как она.

Этого оказалось достаточно. Джессика решительно открыла дверь в спальню.

Комната освещалась тусклым светом ночника.

Эдуар вовсе не спал.

Сжавшись в комок, он забился в угол слишком большой для него кровати. Огромные глаза, полные страха, были широко раскрыты.

У малыша были вьющиеся светлые волосы и почти прозрачная кожа. На худеньком личике выделялись огромные карие глаза. Он лежал, напряженно глядя на дверь.

Кто мог бы чувствовать себя спокойно в такой постели? — гневно подумала Джессика, потрясенная видом ребенка. В кровати не было ни одной игрушки. Белая накрахмаленная простыня была так туго натянута поверх мальчика, что казалось, будто она врезается ему в подбородок.

Джессика осторожно сделала шаг вперед, и малыш испуганно сжался. Его большие глаза округлились от ужаса. Она обратила внимание на простыню: на ней не было ни одной морщинки. Было девять часов вечера. Ребенка уложили спать в шесть, и с тех пор он ни разу не пошевелился. В течение трех часов?

Рауль тихо подошел к кровати, и Джессика с облегчением увидела, что малыш смотрит на него с меньшим ужасом.

— Ты не спишь, — мягко сказал он. — Привет, Эдуар. Это Джесси.

Молчание.

— Возьмите его на руки, — приказала Джесс. — Ради бога, он же страшно испуган!

— Если я возьму его, он расплачется. То же самое происходит, когда его берет моя мать.

— А что он делает, когда вы не берете его? Он идет на руки к Козетте?

— Конечно.

— Она прижимает его к своей груди? Вы видели?

— Нет, но…

— Вы видели, чтобы она выносила его наружу? Играла с ним?

— У него особый режим. Мы не вмешиваемся.

Джессика сделала глубокий вдох. Потом еще один. Она должна бежать отсюда.

Эдуар снова посмотрел на нее. Настороженно. С опаской.

Он думает, что она очередная нянька. Еще одна прислуга, которой платят, чтобы она заботилась о нем.

Джессика в смятении смотрела на малыша. Его волосы совсем такие, как у…

Нет.

Но она поняла, что уже слишком поздно. Возникшую связь не разорвать.

Джессика подошла к кровати и подхватила Эдуара на руки, не обращая внимания на то, что он напрягся, как струна, собираясь заплакать.

Тельце худое. Слишком худое. Она прижала его к груди, и малыш отпрянул. Его взгляд в ужасе метался из стороны в сторону.

— Все хорошо, Эдуар, — прошептала Джессика. Опустившись на кровать, она приложила палец к его губам. — Не плачь, не нужно. — Она подняла глаза на Рауля. — Ты знаешь Рауля. Он твой дядя, а я его друг, Джесс.

— Козетта, — прошептал мальчик. Его нижняя губа жалко задрожала. — Козетта.

— Ей пришлось срочно уехать, — сказала Джессика, крепче прижимая его к себе. — Но здесь твой дядя Рауль. И бабушка. Позвать ее?

В глазах ребенка была пустота.

— У тебя есть плюшевый медвежонок?

— У него столько мягких игрушек, что их не счесть, — грустно сказал Рауль, указывая на джунгли.

— Я говорю о медвежонке. О друге. Я знаю, Эдуар, кто тебе нужен. — Джессика посмотрела на Рауля. — Дядя Рауль, нам нужна лошадка. Эдуар совсем не хочет спать, правда?