Книга Варенье из мухоморов - Дарья Калинина

– А как бы хотелось! Она далеко от деревни никогда не отходила, всегда говорила, что в ее возрасте силы надо уже разумно расходовать. И что же? Мы за десять километров идем и назад с корзинкой. А она возле деревни кружок – и тоже назад с корзинкой.

Но неприязнь соседей по поводу грибов можно было еще как-то пережить, хуже было то, что баба Таня ни разу не пожертвовала в храм и здешнему священнику ничего из собранных ею плодов. А это было уже сродни объявлению войны всем своим соседям.

Как поняли Саша со Стасом, здешний батюшка пользовался огромной любовью своей паствы. Прихожанки, в числе которых подавляющее большинство составляли пожилые и сильно пожилые дамы, дружно взяли шефство над батюшкой. По их мнению, он был почти что святым, но в делах хозяйственных соображал не лучше младенца.

Даже хозяйка Матильды и ее приятельница Ганя, хоть то и дело и получали от отца Георгия выговор то за свое неподобающее поведение с мужским полом, то за неумеренное потребление алкоголя, то за курение, то за несоблюдение церковных праздников, все равно принимали участие в деревенских субботниках. И пожертвования на храм делали, боялись окончательно рассориться с отцом Георгием.

А вот баба Таня ничего и никого не боялась, в том числе и их приходского батюшку. И неоднократно вступала с отцом Георгием в жаркую полемику с криками и бранью «пиявка», «жулик», «за счет трудового народа живешь», за что бывала осуждаема всеми своими соседками.

Все прочие бабки своему кумиру не просто несли дары, они и огород ему в порядке помогали содержать. И с садом помогали управиться. И в храме помогали чистоту и порядок поддерживать.

Ну, то есть как помогали, просто брали и все за батюшку делали сами и по собственной охоте. Ну, то есть как по собственной охоте, были и тут некоторые моменты, но делали. А вот бабка Таня категорически не желала идти на поводу у общественности.

– Не желаю я этого дармоеда содержать! Сколько лет без указки попов жили, и все было прекрасно! Ни богатых, ни бедных среди нас не наблюдалось, как родные братья и сестры жили. А как попы вновь власть в свои руки взяли, так и богатые, словно грибы после дождя, полезли. А богатым того и надо, чтобы священников и храмов было побольше. Должен же кто-то их грехи в тех храмах отмаливать, вот они и стараются, заморят сотню-другую рабочих, а на эти деньги крест золотой на храм водрузят. Вроде бы благое дело сделали, вроде бы и не просто так людей на своих фабриках-заводах гнобят! Попы только богатым нужны. А я человек трудовой, мне грехи отмаливать не нужно. Что мое, за то перед Господом отвечу, а слуг его мне кормить не потребно, себя бы и свою семью прокормить.

Прочие бабки пытались вразумить отступницу ветхозаветными цитатами, в которых говорилось, что священник – брат твой, ни сеять, ни пахать, ни скотину пасти ему не нужно, его работа – молиться за весь народ, а народу за такую службу полагается десятую долю от всего, что дает человеку господь, принести надобно священнику. Но бабка Таня держалась твердо. И даже увещевания, что за каждую малую толику господь воздаст в сотни раз более, старуху не вразумляли.

– Пусть молится! Разве я ему запрещаю? Крышу у себя на доме кроет и молится. Картошку на своем поле копает и опять молится. Крыльцо при храме белит, снова молится. Так ему и к чужим услугам прибегать не надо, и порядок и в доме, и в огороде, и в храме будет такой, что любо-дорого. А то крышу ему мужики ваши перекрыли. Картошку Шура с Томой выкопали. Крыльцо Наталья с Трофимом подчистили. А где батюшка в это время был? В город умотал, дела у него там были. Снова, получается, не молился?

– Темная ты женщина! Он за всех нас старается. Знаешь, сколько порогов обойти нужно, сколько поклонов положить, чтобы получить деньги на дальнейшую реставрацию храма.

– Для нашей деревни и одной маленькой часовенки бы за глаза хватило. Зачем храм на три придела отстраивать заново? Когда в этих местах деревня на деревне стояла, тогда понятно, в праздничные дни в храме люди не помещались. А нынче что? Народу вокруг ни души, даже в нынешнюю Троицу храм полупустой стоял. Мимо проходила, видела. Про Пасху я и не говорю, она в такое время бывает, когда сюда из города никто и носа не кажет. И к чему храм заново возводить? Для кого? Вы тут последнее от себя отрываете, а приходской глава наш богатеет с каждым днем!

И напрасно ей возражали, что лично для себя батюшка Георгий никаких благ не ищет. Все, что он делает, делает на благо епархии.

– Пусть делает! Вы-то тут при чем? И я? Мне храм не нужен! И попы тоже без надобности!

В общем, бабка Таня упорно выбивалась из общего благочинного поведения. Как ее ни уговаривали, она не желала обожать деревенского батюшку и при случае всегда награждала его весьма нелестными эпитетами. Но отец Георгий, надо отдать ему должное, никогда до ее уровня не опускался.

Самое большее, что мог сделать, с легкой ехидцей в голосе ответить на все упреки в жадности и хитроумности:

– Всяк по себе меряет, матушка.

Бабка Таня от этого сердилась на попа еще сильней, потому что и впрямь, сказать уж правду, была скуповата.

И вот теперь эта строптивая бабушка Таня затерялась где-то в лесу.

Как только эта новость облетела деревню, так сразу же возле отца Георгия собралась толпа его верных почитательниц.

– Вот бог ее и наказал, да, батюшка? – спрашивала одна из старушек, льстиво заглядывая в лицо священнику.

Но отец Георгий и тут показал себя на высоте, не упустил случая прочитать небольшую проповедь.

– Все в руках божьих, помолимся, чтобы помог нашим доблестным спасателям отыскать в лесной чаще след заблудшей своей рабы Татьяны.

– Будет другим острастка, чтобы не болтали про вас лишнего!

– Если господу будет угодно, то выберется Татьяна из этой беды. Ни вы, ни я судить ее не можем. Со своей стороны, я буду за нее молиться. Да и все мы должны немедленно пройти в храм и помолиться там перед образами о благополучном разрешении этого происшествия.

– Как же так, батюшка? – возмутился кто-то из женщин. – Она про вас гадости говорила, нас дурами и тряпками обзывала, а мы за нее молиться станем? Пропадет, туда ей и дорога!

– Негоже ты говоришь, Мария. Имя-то у тебя какое, а такими рассуждениями ты его позоришь. Что Татьяна говорила, за то ей бог судья. А мы своим ближним только добра желать можем. Помолимся, чтобы господь вернул нам Татьяну живой и вразумленной, чтобы отступила от нее жажда наживы, стала бы она одной из сотен овец стада божьего.

И батюшка в сопровождении своих верных почитательниц отправился в храм. А спасатели начали прочесывать лес в окрестностях деревни.

Под общий шум Стасу с Сашей тоже повезло, им удалось удрать от Марины.

– Мы же не одни идем, мы со спасателями идем. Или ты и спасателям тоже не доверяешь?

– Как бы вас самих спасать потом не пришлось.

Но отпустила.

Спасатели добровольным помощникам обрадовались.