Книга Статистике вопреки - Алиса Евстигнеева

Главное, что я сидела и скучала, отсчитывая медленно тянущиеся минуты до обеда, когда вечер, то есть день, перестал быть томным: на месте докладчика вдруг появился ОН — Орлов Алексей Игоревич. Высокий, плечистый, со своей вечно растрёпанной тёмной шевелюрой и лёгкой небритостью, загорелый, с выдающимся прямым носом и пухлыми губами. Я даже челюсть не сразу смогла подобрать с пола, наблюдая за тем, как Лёшка в привычной манере откинул со лба длинную чёлку и самым гадско-очаровательным образом улыбнулся присутствующим. Первым моим желанием, которое я едва смогла преодолеть, было упасть на пол под стулья и по-пластунски, на животе покинуть аудиторию. Паника приливной волной растекалась по моему телу, напрочь отключая всякую логику и здравый смысл. То, что вокруг слишком много людей и Орлов вряд ли мог случайно приметить мою физиономию, которую он не видел чуть ли не десяток лет, дошло до меня не сразу. Пока он произносил вступительную часть, с ленцой растягивая гласные на конце слов, я истерично тёрла влажные ладони о края юбки и нервно вопрошала вселенную: “За что?!”. Но время шло, а моё присутствие всё ещё оставалось незамеченным, лишь сосед справа с подозрением косился на неадекватную меня. Обнаружив это, я слегка успокоилась и даже стала прислушиваться к тому, что вещалось с трибуны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍То, что Орлов вырос инженером, специализирующимся на добыче нефти, для меня не было новостью, но подробности  впечатляли. Из обрывков фраз, доходящих до моего переполошенного сознания, смогла сделать свой первый вывод: Лёшка занимался бурением нефти на глубине, преимущественно где-то в северных районах нашей бескрайней родины. Женщина во мне невольно загордилась им. Ещё бы, ведь я до сих пор помнила того мальчишку из песочницы, который отказывался есть мои куличи. Зато учёный ум начал свой недовольный бунт, ибо Лёшино выступление по сути сводилось к тому, что процесс бурения до сих пор во многом интуитивен и настолько тонок, что ни один современный алгоритм не может полностью заменить в нем человека.

Не то чтобы я была специалистом в области бурения, но логика подсказывала, что на самом деле все давно было автоматизировано, и если человеческий фактор играл такое важное значение, то выходило, что при написании программ просто были учтены не все параметры.

Алексей Игоревич говорил интересно, на удивление увлекательно и харизматично, из-за чего притомившийся в ожидании обеда народ вдруг ожил и начал слушать чуть ли не с открытым ртом. Чего-чего, а умения располагать к себе людей ему всегда хватало с избытком.

Всё это лишь усилило развернувшееся во мне противостояние, и две стороны моего бытия продолжали вести свой спор, пытаясь решить, какое из чувств перевешивает. Так я сидела в переживаниях, пока не услышала чей-то вопрос, заданный на весь зал в обход поднятых рук и всех приглашённых экспертов.

— Вам не кажется, что этим самым вы просто преувеличиваете свою значимость и незаменимость?

Весь зал, который к окончанию орловского выступления был явно им покорён и очарован, с лёгкой долей негодования закрутил головами в поисках возмутителя спокойствия. Я тоже огляделась, с неподдельным ужасом осознавая, что вопрос всё-таки принадлежал мне. Примерно к такому же выводу пришли и другие присутствующие, уставившись на меня с ярко выраженным неодобрением. Одному Орлову всё было нипочём, даже со своего пятого ряда я усмотрела самодовольный блеск его глаз.

— Не кажется, — ни капли не растерялся он. — Но я с удовольствием обсужу с вами этот вопрос наедине.

И вроде как не сказал он ничего такого, но аудитория, состоящая преимущественно из мужчин, заливистым хохотом отреагировала на его шуточку, имеющую явный сексистский подтекст. Из-за чего я тут же залилась предательской краской. На самом деле за годы работы с мужчинами я привыкла ко многому. Это только кажется, что обладатели учёных степеней культурны и интеллигентны, на самом деле большинство из них были ещё теми любителями пройтись по моему возрасту или половой принадлежности, но вот Лёшкин ответ задел меня по-настоящему.

От комментария я удержалась, закусив губу и дав себе обещание больше ни при каких обстоятельствах не заговаривать с этим гадом. На фиг надо. Пока “эксперты” терзали глубокоуважаемого инженера Орлова, все остальные, к моему великому счастью, успели позабыть о строптивой бабе с её неуместными замечаниями. Поэтому к началу обеденного перерыва никому не было никакого дела до меня, и из зала я выскакивала незамеченная.

Несмотря на то, что все присутствующие были приглашены в банкетный зал, где ожидал обещанный шведский стол (нет, ну всё-таки хорошо живут нефтяники), я последовала в противоположном направлении, мечтая лишь об одном — оказаться как можно дальше отсюда. И где-то уже на подходах к широким дверям раздалось до противного знакомое:

— Вознесенская, стой!

Никакого желания останавливаться у меня не было, поэтому я ускорила шаг в надежде, что успею скрыться за ближайшим поворотом прежде, чем Алексей Игоревич меня нагонит. Но разве такая мелочь, как скорый шаг, была способна остановить инженера Орлова, ещё минут пять назад блиставшего своим остроумием перед огромной аудиторией, на пути к его цели? Вопрос был риторическим, потому что буквально уже в следующее мгновение чужие пальцы сомкнулись на моём предплечье, заставляя резко остановиться. Правда, сама я всё ещё продолжала по инерции лететь вперёд, и Орлову в самый последний момент пришлось ловить мою бренную тушку, не давая ей пробороздить носом пол.

— Альбинос, ну ты чего? — фыркнул Лёшка, вспоминая свою дурацкую детскую привычку издеваться над моим именем.

— А? Что? Где? — решила я притвориться слепо-глухо-немой. — Орлов, ты что ли? А я тебя и не заметила…

Ответом на моё вранье был выразительный взгляд карих глаз, красноречиво демонстрирующий мне всё, что их хозяин думает о приступе моего идиотизма.

— Не слышала?

— Не слышала…

Ответом стала его наглая ухмылка, после которой меня практически тут же заключили в крепкие объятия, сопровождаемые хрустом моих костей.

— Вознесенская, как же я по тебе скучал!

И, опять-таки по чистой инерции, я уткнулась в его шею. Лёшка пах лосьоном для бритья с примесью чего-то горького. И вроде бы сам запах был незнаком, но стоило кончику моего носа коснуться его горячей кожи, как в голове будто бы тумблером щёлкнуло, что вот мой Орлов, которого я знаю всю свою жизнь.