Книга Подозревается оптимистка - Татьяна Луковская

– Вы мне, как разместитесь, позвоните, – на прощание махнула она рукой пациентке.

«Вот и еще один повод свою машину иметь. А то ехать полчаса, а ожидать до вечера, да и сдерет сейчас с нее как до Магадана».

– Ниночка, никого не слушай, мирись со своим. Одной плохо, никому не нужна, – всплакнула Анна Ивановна, садясь в такси, – а так хоть деток заведете. Мирись.

Нина помахала ей рукой.

На обратной дороге встретился джип Рыжова, плавно прижавшись к обочине Нина обрулила железного монстра, холодно кивнув «хозяину жизни». Узнал ли тот ее, не известно, но Нина все равно была довольна. Если бы не продолжавшая держаться Степкина температура и этот дурацкий дирхем, день был бы просто прекрасным.

Приняв небольшую компанию «болезных», успевших собраться в ее отсутствие на лавочке у медпункта, и выслушав кардинально противоположные советы, как ей нужно действовать с прохвостом-мужем, Нина завершила рабочий день. Вымыла полы, замкнула дверь и поехала в магазин за хлебом.

В небольшой продуктовый магазинчик у остановки Нина забредала редко. Накрутка здесь была приличной, а из свежих товаров только хлеб из Алексеевской пекарни. Литровую банку молока раз в неделю Нина покупала у Лизы Лисицыной, яйца в большом количестве, отнекиваясь от денег, носила баб Рая, а все остальные продукты привозили родители, или Нина сама набирала пакет вкусностей, запихивая его под сиденье в автобусе.

За хлебушком можно было и добежать, магазин на соседней улице, но так хотелось покрасоваться. Нина плавно, как на уроках с инструктором, припарковала Степкину машину в сторонке под яблоней-дичкой, вышла, поздоровалась с дедушками, загоравшими на остановке в ожидании пазика, нажала со звуком «пим-пим» на блокировку замка и пошла внутрь магазина. Детский сад, но иногда можно.

А в полумраке продуктовой лавки Нина натолкнулась на близняшек Сериковых. Оля и Юля студентки первокурсницы часто приезжали к деду с бабкой погостить. Нина, одичавшая без ровесников, хоть и была их старше, быстро сошлась с новыми подругами. И очень радовалась возможности поболтать на завалинке или промяться в неспешной прогулке по селу. Одной гулять было как-то глупо.

– Приветик, а вы чего не в универе? – радостно улыбнулась она. – Сегодня ж четверг.

– Ой, Нина здесь. Привет, – кинулись они ее обнимать. – Не убежит универ, в субботу же первое мая, три дня выходных, из города не выедешь, пробки, мы решили раньше рвануть.

Оля и Юля были болтушками и веселушками, к жизни относились легко и поверхностно. Ухоженные, «наманикюренные», в дорогих одежках, но простые в общении, без ужимок и понтов, для большой душевной дружбы близняшки не годились, но как приятельницы отлично могли развеять скуку.

– Нина, это твоя? – ахнула Оля, когда они вместе вышли наружу и увидели машину. – Классная тачка.

– Нет, это муж бывший дал прокатиться до магазина, – небрежно махнула Нина ключами.

– Ой, да, бабушка вчера всю голову пробила, – вспомнила Юля, – к тебе там бывший вроде как мириться приехал. Так интересно, а мы и не знали, что ты замужем была, – как на взрослую опытную женщину посмотрела она на Нину.

– Да нет, не будем мы мириться, – решила сочинительница выбрать для подруг другую версию, – просто финансовые дела после развода надо уладить, бумаги кое-какие подписать, и все. А тут искупался в речке, разболелся. Подлечиваю, куда ж деваться, не чужой пока.  

– А-а-а. Нин, а ты слышала, тут археологи копают? Пацанов симпатичных много, мы завтра сходим, вроде как на экскурсию, – Оля подмигнула Юле. – Пойдешь с нами?

– Нет, я завтра еще работаю, а потом домой на праздники уеду, – отказалась Нина, подуставшая от археологов.

– А как же муж больной? – напомнила Оля.

«А как же больной Степка?» – нажала и совесть.

– Ну, если он оклемается к субботе, то уеду, – неопределенно пожала плечами Нина, и сама не зная, что делать.

– Если не уедешь, то первого мая приходи к нам, – махнула на прощание Оля, – мы фейерверк купили, пускать будем. И однокурсники обещали приехать.

– Да, может из археологов кого позовем, – хихикнула Юля.

– Ну, если не уеду, – помахала им Нина, садясь в машину.

У Ковалева завтра последняя инъекция, а что делать со Степкой? Курс антибиотиков еще не закончен, ингаляцию не известно – смог он сам сделать или нет, и температура спала, но не нормализовалась. «А пусть на выходные домой едет. Он говорил – деревенский. Вот к родителям в деревню свою родную пусть и уезжает. Что там, во всей деревне, никто уколы колоть не может? Ингалятор бабы Раи, конечно, я ему с собой не дам, но тоже можно поискать при желании, сейчас у многих такой аппарат есть. А я уже домой хочу, две недели не была, соскучилась. Все, решено, приеду сейчас и так ему и скажу».  

Скучала ли Нина по городу? Да, скучала. И по суетливому потоку людей и машин, и по громадинам многоэтажек, и даже по стайкам ласточек на проводах. Ласточки были и здесь, в Веселовке, а все ж не те, не отчаянные и дерзкие, пролетающие перед самым лобовым стеклом автомобиля, чуть не касаясь его крылом. Местные были осторожны и летали где-то недосягаемо высоко. А еще Нина обожала, сидя на балконе с чашкой кофе, смотреть на уличную суету или гулять в парке по шуршащим гравием дорожкам, или бродить по сонному городу ранним утром, когда мало прохожих и угловатые дома погружены в себя, а город еще свеж и опрятен. Ей не доставало равнодушия толпы, когда никому до тебя нет никакого дела и можно делать все, что хочешь, – разводиться, сходиться, притаскивать в дом незнакомцев, и ни перед кем не оправдываться за свои порывы и увлечения.

Здесь в Веселовке тоже хорошо, и есть своя прелесть бытия, одни дурманящие голову ароматами сады чего стоят, а река, а лес, а бескрайнее небо и россыпь луговых цветов, а малиновые закаты! Но сейчас Нине очень хотелось отдохнуть от пристального внимания и эмоций, вздохнуть полной грудью другую, утраченную ей жизнь. И поэтому надо спровадить Степку домой.

Глава VIII. Сомнения

Степку она застала на старенькой яблоне, он сидел, оседлав дерево и опиливал сухие ветки.

– Я не поняла, – грозно крикнула ему Нина, выпрыгивая из машины, – это что за «дю Солей»?

– Их еще по осени надо было опилить, – проворчал Степан.

– Боже, какие мы хозяйственные. Быстро в постель!

– Ты так не шуми, а то соседи неправильно поймут, – подмигнул казачок, слезая с дерева.

– Я жена, мне можно. Чего тебе на диване в тепле-то не лежится? – она потрогала Степкин лоб, теплый. – Пошли температуру мерять.

«Тридцать семь и шесть, и в одеяло кутается, значит, еще повысится».

– Степ, ну объясни мне, загадочный русский мужик: у тебя вчера сорок было, а ты сегодня по яблоням скачешь, ну как так можно, а?

– Я померял, тридцать шесть и восемь, ну я и решил – чего валяться.