Книга В пяти шагах от Рая - Дмитрий Захаров

Ну и прочие увечья по мелочи. Мелкие шрамы не в счет. След от «розочки» на плече, как в советские времена называли отбитую бутылку с рваным острым краем, два пореза на бицепсе. Проникающее ранение в брюшной полости. Опять повезло, прав военный хирург, он везунчик – пуля прошла в сантиметре от печени и вышла навылет через боковые мышцы пресса. Надя говорила, что его туловище можно студентам показывать. Ни капли жира, мышцы до сих пор не теряют упругости, недаром он три раза в неделю в спортзале по полтора часа пашет, ну главная достопримечательность – шрамы! А вообще, на нем все заживало как на собаке. Он задел маленький шрам в основании большого пальца левой руки. Наверное, память дала сбой. Два кривых стежка, сделанные наспех. Где это его угораздило?

Зазвонил сотовый телефон, Авдеев выскочил из ванной комнаты, оставляя мокрые следы на полу. Смартфон замолчал, абонент был неизвестен. Он насухо растерся полотенцем, поставил чайник, бросил на сковороду три яйца. Что дальше? Авдеев рассеянно помял пачку сигарет, заглянул вовнутрь, там сиротливо желтели три круглых фильтра. Он не хочет курить!

– Чушь!

Поднес сигарету к губам, нагнулся к синему огоньку конфорки, жадно затянулся. Вместо ожидаемого легкого дурмана к горлу подступил тошнотворный комок, во рту скопилась горькая слюна. Он выбросил сигарету в помойное ведро, задумчиво выбил короткий марш пальцами по столу. Радоваться или огорчаться? Мало того что курение в один миг стало вызывать физическое отвращение, он утратил психологическое влечение к тягостной привычке! Как говорил всезнайка Ершов, бросающий курить в пятый или шестой раз:

– Я понимаю – бухать! Хоть кайф есть! А от курева только шляпа плохо стоит и бабло на ветер!

И при этом победоносно посматривал по сторонам, хотя уже через неделю стрелял сигаретку. Авдеев насыпал растворимого кофе в кружку, залил кипятком. Почему-то ему стало грустно. Курево неразрывно было связано с молодостью, годами лихолетья, промелькнувшими, как светящиеся окна курьерского поезда. Он гнал от себя мысль о явной связи между фразой Жанны о кодировке и его нынешним состоянием. Фраза, брошенная небрежно, как оброненная мелочь. Если она играючи избавила его против воли от многолетней привычки, чего еще можно ожидать от сексуальной блондинки?!

Он без особого аппетита проглотил яичницу, собрал спортивную сумку. Впереди почти неделя безделья. Раньше он бы рванул к армейскому товарищу Виталику Сомову. Тот уже пять лет обосновался на берегу Ладоги. Продал квартиру в Питере, купил участок земли, собственноручно выстроил дом. Сомов тоже был в завязке, но бросил пить благодаря религии. Каждое воскресенье на старенькой «Ниве» он ездил на церковную службу в маленький храм, дружил с местным священником. Они любили после жаркой баньки, которую Сомов топил своим, одному ему известным способом, посидеть на берегу озера, наслаждаясь ароматным чаем, слушая хрустальную ночную тишину, прозрачную и бездонную, как сама вечность, и беспрестанно смолить сигареты. Без табачного ритуала поездка теряла смысл. Все равно что жрать сало без хлеба.

Сомов был единственным человеком, с кем он мог поделиться историей с «грузчиками». Перед выходом из дома он наспех проверил пропущенные вызовы в смартфоне. Два от Ершова, тот, видать, узнал про несанкционированные выходные напарника и теперь метал икру, как взбесившийся сом. Одно сообщение от Нади. Авдеев открыл папку входящих.

«Урод!!! Я забыла косметичку и еще кое-что! Буду звонить, бери трубку, понял???»

С вопросительными знаками она переборщила. И еще один короткий номер значился в числе пропущенных вызовов. Бесстрастный электронный мозг зафиксировал вызов тридцать шесть минут назад. Он подавил желание позвонить загадочному абоненту, захлопнул дверь и спустился по лестнице. Уже на улице Сергей вспомнил, что оставил «каратель» под подушкой. Как и следовало ожидать, синего «форда» он нигде не увидел. Хуже другое. Он слишком хорошо знал свою натуру. Халатность с оружием была не в его правилах.

Зал был заполнен на две трети. Авдеев провел обязательную разминку, включающую разогрев основных групп мышц, совершил комплексный сет по приседаниям, пожал лежа штангу с груди и совершил три подхода по десять раз с подтягиваниями на турнике. Праздно шатающаяся по залу гламурная молодежь действовала на нервы, он вздохнул с облегчением, когда пришел в зал единоборств. Около мешка работал одинокий мужчина, лет на десять его моложе. Павел Марченко – местный тренер, в прошлом мастер спорта по боксу, двукратный чемпион города. Марченко приветственно махнул перчаткой:

– Здорово!

– Привет! – Сергей привычно накрутил бинты на запястье.

– Как сам, как плечо?

Полгода назад Авдеев травмировал суставную связку, при нагрузках возникала тянущая боль, по утрам левая рука ощущалась скованной.

– Водка – сила, спорт – могила!

Мужчины рассмеялись. Старая как мир шутка, не утрачивающая актуальности.

Он начал с приставных шагов и хлесткого джеба. Бой с тенью. Мышцы привычно откликнулись на нагрузку.

– Поработаем? – Марченко явно наскучило колотить мешок.

– Давай!

Тренер нажал свободным от перчатки большим пальцем таймер на смартфоне, пропищали десять секунд. Авдеев ощутил радостный зуд во всем теле. Эйфория бойца. Если он больше недели пропускает тренировку, краски жизни, и без того достаточно блеклые в его индивидуальном спектре, тускнеют до двух тонов. Реальность предстает окрашенной черно-белыми тонами. Марченко был отличным спортсменом и чутким, в меру агрессивным спарринг-партнером. Он умело сбивал джебы противника, а от прямого кросса правой держался на почтительном расстоянии. За пару лет они неплохо изучили манеру боя соперника, но всякий раз спарринг доставлял обоим боксерам истинное удовольствие.

– Им нас не понять… – любил повторять Сомов, любуясь волшебной изумрудной водой тихой Ладоги и малиновым закатом солнца над озером.

Лишь одно обстоятельство смущало Авдеева во время пребывания в гостях у армейского друга. Сны. С удручающей однообразностью он видел один и тот же сон.

Заброшенный ангар, под крышей свила гнездо семья ласточек, быстрые птицы рассекают горячий воздух. Он стоит на коленях над окровавленным телом смуглой женщины. Поодаль лежит труп мужчины, такого же черноволосого, похожего на испанца или грека. Вкусовые ощущения – редкость для сна, так утверждают психологи, но он в своем сне явственно чувствует привкус крови во рту. Он целует мертвую женщину в губы, они твердые, как мрамор, и холодные, как лед. Из глаз сочатся слезы, их горечь смешивается с металлическим вкусом крови, он громко кричит, как бешеные носятся под сводами ангара быстрокрылые ласточки. На этом он просыпается…[1]

Однажды он рассказал содержание сна Сомову, вопреки ожиданиям, тот выслушал очень серьезно и посоветовал поговорить с батюшкой.

– На кой черт?! – раздраженно спросил Сергей. Он не особо доверял попам. – Тут скорее психолог нужен!